Остров Разочарования

- Чрезвычайно сожалею, что его нет сейчас среди нас и что я лишен вследствие этого возможности выразить и ему свое глубокое возмущение по поводу вашей необдуманной и в высшей степени губительной акции, - сказал Цератод.

- Я вас не совсем понимаю, - сказал Егорычев.

- Еще большой вопрос, кто здесь пленные, - пояснил свою мысль Цератод. - Скорее всего, все-таки не немцы у нас, а мы у немцев. Рассудите сами: мы на острове, известном только германскому командованию. Надежд на то, что сюда придет наш корабль, все равно какой - надводный, подводный или воздушный, нет ровным счетом никаких. Зато более чем вероятно, что спустя какое-то время сюда снова придет немецкая подводная лодка.

- Вот это-то нам и надлежит выяснить в первую очередь, у Фремденгута,- сказал Егорычев. - И в зависимости от того, что он скажет, мы и будем разрабатывать наши дальнейшие планы. Давайте пока на этом и договоримся.

- Боюсь, что другого выхода покамест не видно, - со вздохом согласился Цератод. - Ваше мнение, джентльмены?

- Увы! - ответил мистер Фламмери и за себя и за Мообса. - Мы должны молить господа, чтобы немцы не припомнили нам зла, которое вы со Смитом учинили, ослепленные своим воинственным безумием.

- Значит, все в порядке, - сказал Егорычев. - Я вас только очень прошу не заговаривать с пленными, пока я не покончу с их допросом. Это необходимо в интересах нашего общего дела... и нашего благополучия....

- А как насчет завтрака? - осведомился Мообс, завершив, наконец, изучение цветка.

- В самом деле, не пора ли подумать о завтраке? - поддержал его Фламмери. - Кстати, узнаем, чем кормит своих солдат мистер Адольф Гитлер.

- Сейчас будет произведена надлежащая разведка, - обрадовался Егорычев перемене разговора. - Одну минутку!

В кустах, добросовестно связанный Смитом по рукам и ногам, покоился в прохладе фельдфебель Курт Кумахер. Он дышал ровно и глубоко, у него были закрыты глаза. Но он не спал. Судя по веревке, он не предпринимал никаких попыток к бегству. Курт Кумахер наслаждался состоянием «вне войны».

- Я вам не рекомендую кричать, - посоветовал ему Егорычев, вытаскивая кляп из его рта.

- Прошу прощения, господин капитан-лейтенант, - ответствовал фельдфебель на очень дурном английском языке. - Нельзя ли говорить мне хоть несколько медленней? Я чрезвычайно слаб в английском.

- Как вы себя чувствуете? - спросил Егорычев.

- Благодарю вас, господин капитан-лейтенант, - с готовностью отвечал Кумахер, - сравнительно неплохо. Но, конечно, я рассчитываю, что вы не будете держать меня в таком положении весь день.

- Это будет зависеть от того, как вы себя будете вести.

- Благодарю вас, господин капитан-лейтенант. Я буду стараться.

- Где у вас хранится продовольствие?

- Кроме скоропортящегося, в пещере, - ответствовал фельдфебель.

- А скоропортящееся?

- За скоропортящимся мы ходим вниз, в деревню, к туземцам.

- Сейчас кто-нибудь ушел туда?

- Так точно, господин капитан-лейтенант. Ушел ефрейтор Сморке.

- Сколько немцев на острове? Только не дай вам бог соврать!

- Господин капитан-лейтенант! - воскликнул фельдфебель с дрожью в голосе. - Я бы никогда не простил себе, если бы позволил себе обмануть такого глубокоуважаемого человека, как вы. Нас на острове четыре человека: господин майор барон фон Фремденгут, я, ефрейтор Альберих Сморке и ефрейтор Бернгард Шварц.

- И всё?

- Так точно, господин капитан-лейтенант, все. Осмелюсь, доложить, - тут Курт Кумахер счел целесообразным перейти на доверительный шепот, - ефрейтор Шварц в настоящее время должен находиться где-то поблизости. Он вооружен. У него автомат. Сообщаю в интересах вашей безопасности. Чрезвычайно опасный тип. Фанатик! Он, наверное, где-то скрывается.

- Знаю.

- О, вы знаете про ефрейтора Шварца и знаете, что он скрывается?!

- Я знаю, где он скрывается.

- Осмелюсь осведомиться - тут поблизости?, - Нет, значительно ниже.

- У туземцев, в долине?

- Еще ниже.

- Неужели на берегу?

- Еще ниже.

- Майн готт! - изменился в лице фельдфебель. - Он... он утонул?,

- Возможно, что он еще раньше умер от разрыва сердца. Когда падаешь с такой высоты...

- В глубине души он мне всегда претил, - заявил Кумахер, дробно щелкая зубами, - как бывшему социал-демократу...

Этот угодливый и старательный фельдфебель войск СС был предельно омерзителен.

- Надеюсь, что вы будете вести себя благоразумно, - сказал Егорычев.

- Можете не сомневаться, господин капитан-лейтенант! Клянусь вам всем, что для меня свято!

«Немногим же ты клянешься!»-подумал Егорычев.

- В тактических целях я решился одиннадцать лет тому назад вступить в партию национал-социалистов, - лепетал между тем Кумахер, умильно заглядывая ему в глаза. - Но в глубине души, о, в глубине души я всегда оставался... О, если бы вы знали, глубокоуважаемый господин капитан-лейтенант, как мне бесконечно дороги лучезарные идеалы социализма!..

- Прекратите вашу болтовню!- резко оборвал его Егорычев.- Не смейте говорить о социализме!

- Слушаюсь, господин капитан-лейтенант! - струхнул Кумахер. - Не будет ли еще каких-нибудь ваших приказаний?

- Когда вас высадили на этот остров?