Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

Стас наконец довел дело до конца: пробка с хлопком улетела в потолок, и шампанское, пенясь, забрызгало скатерть. Разлив его по бокалам, он сказал мне:

— Переводи.

— На какой? — растерялся я.

— М-м… На леокадийский, — сказал Стас. — Его тут, кроме папы с мамой, все знают.

И он начал свою маленькую речь:

— Поводов для праздника лично у меня сегодня целых три. Во-первых, я рад гостям и ужасно рад снова оказаться дома. Во-вторых, за этим столом встретились все самые дорогие мне люди: мои папа, мама и брат, мои герои детства — Кубатай и Смолянин, и, наконец, девушка, в которую я еще совсем недавно был влюблен.

Он подождал, пока я переведу (принцесса при этом потупила взор), и продолжил:

— А третий, главный, повод — то, что Леокадия и Смолянин полюбили друг друга. Это для меня огромная неожиданность, но неожиданность приятная. Любите же друг друга и будьте счастливы!

Ай да Стас. Тамада-профи. Я был готов подписаться под каждым его словом. Разве что кроме «влюбленности». Кубатай захлюпал носом и утер глаза. Мы зазвенели бокалами, пригубили, и тут мама сказала:

— Горько?

— «Горько» — это по русской традиции значит, что жених с невестой должны встать и поцеловаться, — сказал Стас на леокадийском.

— Горько, горько!.. — стали скандировать мы.

Смолянин и Леокадия неуверенно поднялись и стали озираться по сторонам. И вдруг со стороны входа раздалось мощное:

— Горь-ко, горь-ко!!!

Мы обернулись. В вестибюле с радостными рожами толпилась вся попсовая компания.

— Горь-ко, горь-ко! — улыбаясь и размахивая руками, скандировали вновь прибывшие во главе с Самогудовой и Перескоковым. Два оператора нацелили на жениха с невестой объективы, а несколько техников, пробившись вперед, принялись устанавливать софиты и еще какие-то приспособления.

Смолянин и Леокадия посмотрели друг на друга, а потом поцеловались.

— Ура!!! — вместе с нами заорала толпа и ввалилась в зал.

— Как добрались? — спросил я у Самогудовой.

— Отлично!

— А на чем?

— На самолете, конечно!

— А вы не боитесь летать… После того случая?!

— Да ни капельки. Пилот у нас есть, слава богу, не разбился. А самолетов бесхозных в любом аэропорту сейчас навалом! Летай не хочу! Ну, что снимаем?

Вопрос был очень своевременным. Стас суетился возле караоке, всучив Леокадии радиомикрофон.

— Кстати, трансляция уже вовсю идет, — сообщил Перескоков. — Кризис кризисом, а посмотреть на свадьбу такой звезды, как Леокадия, хотят все. Да еще жених такой необычный!

— Эт'точно! — подтвердила Самогудова.

— А по-моему, миленький, — встряло «дитя порока». — Такой ушастенький… И перепоночки такие на руках… Эротичные…

— О! — возвела очи к потолку примадонна. — Да тебе гаечный ключ покажи, ты про него то же самое скажешь!

— Еще бы! — вскричало «дитя». — У него такая форма… Соблазнительная.

В этот момент Стас, перекрывая общий гвалт, спросил в микрофон:

— Ну что, все готовы? Включайте камеры!

— Все уже давным-давно пишется и транслируется! — отозвался Перескоков.

— Отлично! — воскликнул Стас, передавая микрофон Леокадии, и щелкнул кнопкой музыкального центра. Грянуло вступление.

Мы вчера долго ломали голову, выбирая. На самом деле, что это будет за песня, было абсолютно все равно… Потому и трудно было выбрать. Ну и хотелось все-таки, чтобы и ей нравилось, и людям, когда они в себя придут…

Главными песнями-кандидатами были: латиноамериканская «Бессаме Мучо», битловское «Yesterday», «Под небом голубым» Гребенщикова и, не знаю уж почему, сомнительная «Голубая Луна». Ну и еще одна, которую мы наконец и выбрали по патриотическим мотивам.

Вступление отгремело, и Леокадия, которой мама по просьбе Стаса повязала на голову платок, плавно выбросила вперед свободную от микрофона руку и запела:

Под сосною,
Под зеленою
Спать положите
Вы меня!

Самогудова, не удержавшись, подхватила вторым голосом, и камеры уставились на нее:

А-ай, люли-люли,
А-ай, люли-люли,
Спать положите
Вы меня.

И тут все-все-все грохнули вместе, да пустились в пляс вокруг торчашего посреди зала хвойно-древесного бутафорского ствола:

Калинка, калинка,
Калинка моя,
В саду ягода малинка,
Малинка моя!..

Ах, калинка, калинка.

Калинка моя,
В саду ягода малинка,
Малинка моя!..

— А-а!.. — распевно подала голос Самогудова, и Леокадия, приложив пальчик к щечке, ни дать ни взять красавица из русской деревни, проникновенно продолжила:

Ах, сосенушка
Ты зеленая,
Не шуми же
Надо мной!

Я и не заметил, как на сцене оперативно подключили к усилителям свои гитары музыканты из «Наталипортман», а за ударную установку уселся их барабанщик. И Леокадия пела уже не под фанеру, а под живой аккомпанемент:

А-ай, люли-люли,
А-ай, люли-люли,
Не шуми же
Надо мной!