Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

— Вот видите, — покачал головой бывший генерал-сержант. — А беременный дэзээровец, это уж совсем ни в какие ворота… Но мужественный человек стоит выше условностей, а настоящая любовь преодолеет любые преграды. У нас с моей возлюбленной Марьюшкой Искусницей случился кризис отношений. Стала она в депрессии впадать, вспоминать Ивана-дурака. А он ведь и впрямь человек приятный, бесхитростный… Что было делать? Вот я и решил завести ребенка. Один-то у нас уже есть, опять же, Ванюша. Но я решил сам второго родить — для равновесия и в доказательство своей безграничной любви. Дурак на такое не решился бы!

— Куда ему! — поддержал друга Смолянин. — А что парень хороший, так легко ему — на острове-то, там все — сказочное! Я и сам, между прочим, там впервые оказался в вымышленном мире, вдохнул впервые сказочного воздуха. Ох понравилось!

— Да, Смолянинчик, — посмотрел на него Кубатай ласково. — Помнишь яйца свои золотые?

— А ты, Кубатайчик, хвостик свой пушистенький, помнишь ли?..

Оба потупились и мечтательно помолчали. А мы почувствовали себя неловко, словно подглядывали в замочную скважину, и Стас решил разрядить обстановку:

— Кубатай, а почему ты здесь, у Смолянина? — спросил он.

— А где ж ему быть? Кто ж за ним еще присмотрит-то? — отозвался экс-переводчик, отвлекшись от сладких воспоминаний.

— Я не мог оставаться дома, — сказал Кубатай. Он взял со стола пульт, нажал на кнопку, и на серванте вспыхнул экран телевизора. Мы увидели дом, окруженный огромной толпой сердитых граждан с плакатами: «Кубатай — позор ДЗР!», «Долой беременных агентов!», «Наши мальчики верили тебе, Кубатай»…

Встречались протесты и на другую тему: «ДЗР — логово сфинксов!», «Вон к своим — на Венеру!» …Были и странные плакаты, например: «Не простое, а золотое?» …Был и вовсе тут неуместный, но радовавший глаз: «Слава Смолянину — спасителю подсолнуха!» Но большинство все-таки были понятны, оскорбительны и направлены против нашего беременного друга.

— Вот, — сказал Кубатай с обидой и выключил телевизор. — Не помнят люди добра. Ну да история нас рассудит… А про Леокаду вашу ДЗР давно знает. Но Землю леокадийцы не трогают. А раз так, значит, вы этот вопрос еще в своем времени решили. А как бы вы его без меня решили? Да никак!

Полюбовавшись на готовые пинетки, он встал, решительно сунул их в ящик комода, затем, покопавшись, вытащил оттуда саблю и, подняв ее над головой, воскликнул:

— Вперед же, друзья — на борьбу с добротой!

— Ур-ра! — закричали мы, хотя его лозунг и показался мне сомнительным. А Смолянин, смахнув старческую слезу, пробормотал:

— Ну Кубатайчик, ну герой!

— А ты, Смолянин, ты с нами? — с надеждой спросил его Стас.

— Ну-у… — протянул Смолянин. — А! — махнул он рукой. — Была не была!

С этими словами он стянул с лысой шишковатой головы парик с проседью и, оскалившись, содрал со щек морщины.

— Ни фига в книжках не старятся, возвращаются такими же, как были… Это мы с коллегами придумали, чтобы привилегии иметь за вредность, да на пенсию пораньше свалить!.. Конечно же, я с вами, ребятишки! Куда ж я денусь-то, ведь вы — моя семья! — воскликнул он задорно.

— Снова вместе! — радостно поддержал его Кубатай, по внезапно уселся обратно в кресло и разрыдался.

— Простите, друзья, — выдавил он сквозь слезы. — Не обращайте внимания. Это гормональное. Я стал такой впечатлительный, такой сентиментальный…

И начались суетливые сборы. У меня со Стасом багажа не было вообще, зато для нас были синтезированы два джинсовых костюма и рубашки. Смолянин прихватил с собой лишь маленький опломбированный чемоданчик, и мы постеснялись спросить его, что в нем. А вот Кубатай необходимым, по его словам, багажом заставил всю прихожую.

Во-первых, это был наш мешок семечек. «Я просто обязан первым на Земле привыкнуть к натуральному продукту, — заявил он. — Это дело не только принципа, но и здоровья первенца». Во-вторых, он выволок из своего подполья целую кадку соленых огурцов. «Как замутит, только ими и спасаюсь», — пояснил он. И наконец, в-третьих, им была собрана здоровенная коробка с пеленками, распашонками, чепчиками и подгузниками. «Ну а как? — всплеснул он руками. — Радость ведь может случиться в любой момент. Где тогда все это брать на Венере?» Возразить было нечего.

Во время сборов Смолянин и Кубатай перекидывались фразами по поводу предстоящей операции, и мы со Стасом чувствовали, что в отличие от нас они прекрасно ее представляют, а потому не вмешивались. Из их слов мы поняли, что помогать нам будут спецслужбы и Земли, и Венеры, но и те и другие — тайно. Потому что такое партнерство возмутит и простых людей, и простых сфинксов. Видимо, поэтому все дальнейшее выглядело довольно странно.

Кубатай, переодевшись в широкий, похожий на рясу, черный балахон с погонами ДЗР, набрал на домашнем коммуникаторе номер департамента. На экране появился уже знакомый нам толстощекий секретарь с цветной спиралью на голове.

— Привет, Бачилла, — помахал ему рукой наш беременный суперагент, — дай-ка нам генерального.