Остров Русь (сборник)

– А ты зачем в стольный град пожаловал? – поинтересовался Иван. – В богатыри?

– Не, куда мне в богатыри-то… – Емеля склонился с печи и прошептал Ивану на ухо: – Любовь у меня. Царевну полюбил.

– Какую?

– Несмеяну, дочку Владимирову. Вот рассмешу ее да и получу в жены. Еще и полцарства обещают.

– А как рассмешишь?

Емеля засмущался:

– Да… Есть у меня одна примочка… Справлюсь.

За разговором и не заметили, как до трактира добрались. Народ на улицах дивился, но охальничать не спешил. Видать, булава Иванова производила хорошее впечатление на заносчивых киевлян.

У трактира Иван слез с коня, бросил поводья подбежавшему мальчишке-половому и велел:

– Задашь меру овса да протрешь досуха. Не ленись, а то обижу.

Иван двинулся в гостеприимно приоткрытые двери трактира. За его спиной Емеля втолковывал половому:

– Нарубишь дров, только осиновые не бери, бери березовые. От них жара больше, а копоти меньше. Золу выгребешь. Приду – проверю!

Свободный стол нашелся не сразу. Пришлось выгрести из-за него четверых пьяных киевлян да отнести их к двери. После этого друзья уселись друг против друга и лукаво переглянулись.

– Медовухи! – гаркнул Иван.

– Зелена вина! – добавил Емеля.

Из закуски имелись лишь медовые пряники по копейке пара и печеные каштаны. Но друзей это не смутило.

– Как будешь к Несмеяне пробиваться? – поинтересовался Иван после третьей кружки медовухи. – Простых мужиков к ней пускать не велено.

– А я простой? – плаксиво спросил Емеля, роняя голову в ладони. – Простой, да?

– Емелюшка, не обессудь… – Иван похлопал друга по плечу. – Я-то знаю, какой ты крутой, а Владимиру сие неведомо. Знаешь что, иди-ка со мной в богатыри! Тут-то тебе дорога к Несмеяне открыта будет.

– Подумаю, – наполняя очередную кружку, сказал Емеля. – Подумаю…

Медовуха с пряниками шла замечательно. Когда бражники приступили к зелену вину, на Ивана напала сентиментальность.

– Ох, отец-богатырь, как же ты без меня будешь? – причитал он. – Кого теперь сечь станешь? Ох, мамка! Ох, печка теплая… Я ее, бывало, по всей избе двигал, выбирал, где поуютнее…

– А моя печка сама ездит… – лепетал Емеля. – Это все она… Она удружила…

– Кто она? Печка?

– Какая печка?

Иван поморгал и наполнил кружки заново.

– Она… – продолжал говорить загадками Емеля. – И в Киев она меня отправила. Женись, говорит, на царевне. А я ехать не хотел, ленивый я очень. К тому же и родным помогать надо. Папка старый… ик!.. мамка старый… Как они дрова из леса возить будут?..

Емеля встал и побрел к двери. Иван продолжал пить. Когда Емеля вернулся, будущий богатырь уже заказал новую четверть вина.

– Печку я домой отправил! – падая на стул, сообщил Емеля. – Пускай она мамке дрова возит! Наливай!

От дальнейшего вечера у Ивана сохранились самые смутные воспоминания. Помнилось, что ходили они с Емелей по трактиру и спрашивали у бражников, не печенеги ли они. Но печенегов не нашлось. Потом пили медовуху. Потом опять зелено вино. Иван кричал, что Емеля ему теперь – брат родной, а Несмеяна – золовка ненаглядная. И объяснял, что Емеля непременно будет богатырем. Пили. Требовали у трактирщика закуску, но и пряники и каштаны кончились. Емеля клялся, что для Ивана ему ничего не жалко. И что закусь он враз организует…

Потом опять искали печенегов. И, кажется, одного нашли.