Остров Русь (сборник)

Зеркальце загудело, на мгновение показало князя Владимира («Это оно так, подстраховывается», – пояснила Марья) и неожиданно выдало изображение большой, знакомой Ивану избы.

– Изба-читальня боянская! – ахнул дурак.

А зеркальце уже демонстрировало им дюжего усатого молодца с зелеными волосами. Молодец крутил ус и объяснял боянам разницу между ямбом и хореем.

– Так вот ты какой, Кубатай-кавказец! – ахнул дурак. – Спасибо, Марьюшка. Этого бояна я в два счета к нам завлеку, а уж тут выпытаем все помаленьку.

И дурак бросился взнуздывать Гнедка.

Повезло Ивану-дураку, ох как повезло! Бояны-то народ дружный, своих в беде не бросают. И если б стал он похищать Кубатая прямо из боянской избы, завязалась бы сеча жестокая. Пришлось бы дураку или отступать несолоно хлебавши, или всю культуру русскую под корень истреблять.

К счастью, Кубатай от общества немерено пьющих боянов опьянел капитально. Вышел он на крыльцо, отдал должное природе-матушке, решил в уме пару дифференциальных уравнений, сочинил сонет о красоте русской ночи и стал уж было в себя приходить… Как вдруг откуда ни возьмись появился Иван-дурак!

– Здравствуй, Кубатай! – отвесил он поклон. – Исполать тебе, мудрый!

– Здравствуй и ты, дурак, коли не шутишь, – сказал Кубатай, мечтательно глядя в небо. – А откуда ты меня знаешь?

– Кто ж тебя не знает? – притворно удивился Иван. – Слух о тебе прошел по всей Руси великой.

Кубатай ласково кивнул Ивану и ткнул пальцем в небо:

– Видишь ту звездочку ясную, Иван?

– Вижу. То…

– Венера! – мрачно сказал Кубатай. – То Венера подлая!

– Да какая ж Венера, – удивился дурак. – Это Полярная звезда. Венеру, поди, только по утрам и вечерам видно!

– Да? – удивился Кубатай. – А как похожа… Стой! А ты… не сфинкс?

– Кто-кто?

– Не сфинкс ли ты, часом, замаскированный, а, Иван? Покайся, я все прощу!

– Дурак я, – с грустью признался Иван. – Но не сфинкс.

Кубатай расслабился и улыбнулся:

– Знаю. Это так… на всякий случай. Работа такая. Иван, ты меня уважаешь?

– А как же!

– Хорошо… – Кубатай погрузился в молчание. Из избы доносились голоса боянов, разучивающих новую былину.

– Кубатай, а Кубатай! – подал голос Иван. – Поехали со мной!

– Зачем? Мне и тут хорошо!

– Я тебе вопросы буду задавать, а ты – отвечать мудрено!

Кубатай заколебался:

– Нет, тут веселее…

Иван, которому страсть как не хотелось прибегать к крайним мерам, достал из кармана пригоршню семечек. Глаза у Кубатая вспыхнули ярче, чем Полярная звезда на пару с Венерой.

– Иван… Дай щелкнуть разок…

– На, – согласился добрый Иван. И тут ему пришла в голову поистине гениальная идея. Уже вторая за день!

– У меня дома мешок таких, – небрежно сказал он. – Два мешка. Три.

Кубатай похлопал его по плечу:

– Хороший Иван… Хороший русский Иван… Семечка…

– Поехали, я тебе полмешка отсыплю! – пообещал дурак.

– Летс гоу! – непонятно воскликнул Кубатай. Через минуту они уже сидели на Ивановом Гнедке, который мерно трусил к Марьюшкиному дому. Вдали противными голосами кричали дикие попугаи. Дорогу перебежал черный бабуин, и Иван сплюнул через левое плечо – от дурного глаза. Сплюнул не совсем удачно, но Кубатай не обиделся, потому что дремал. Проснулся он лишь у самого дома и сонно спросил:

– Иван, Иван… А ты не Стас?

– Нет, – дурея больше обычного, ответил Иван.

– И даже не его старший брат Костя?

– Не знаю таких, – осторожно промолвил Иван. Кубатай вздохнул.

– Эх, был у меня такой друг… Маленький, но настоящий. Всерьез меня принимал.

Сообразив, что в душе Кубатая задеты какие-то сентиментальные струны, Иван молчал.

– Эх, – вздыхал Кубатай. – И как же я их не укараулил? Такая общность душ, как у нас со Стасом, раз в пятьсот лет бывает! Мы бы с ним охотились вместе, на пры… на сапогах-скороходах прыгали, диверсии учиняли…

– А где твой друг-то? – поинтересовался Иван. – Басурманы в полон увели? Враз отобьем!

Но Кубатай только вздыхал и повторял вполголоса:

– Всерьез… всерьез… Как взрослый к взрослому относился…

Так, с полупротрезвевшим Кубатаем за спиной, Иван и въехал на просторный Марьюшкин двор. Из хором доносился дружный храп тридцати трех богатырей.

– Где семечки? – начиная что-то подозревать, спросил Кубатай.

– В подполе, – схитрил Иван. – Пойдем.

И они пошли.

Очутившись в каменном подполе, уставленном бочками с медовухой и мешками с кокосами, Кубатай вмиг протрезвел полностью.

– Где семечки? – тревожно озираясь, спросил он.

– Обманул я тебя, – признался Иван. – На всякого мудреца довольно простоты.

И он на всякий случай достал булаву. Кубатай вздохнул и сел на мешок.

– Чего тебе надобно-то? Выкупа богатого?

– Нет, – замотал головой Иван. – Выкуп – тьфу! Укажи дорогу к Кащею.

– Зачем?

– То – мое дело, – посуровел Иван. – Ты мудрец известный, все тебе ведомо. Говори!

– Никогда! – гордо сказал Кубатай.

– Пытать буду, – со вздохом признался Иван.

– А я боли не боюсь! – похвастался Кубатай. – Делай что хочешь, только усы мне не брей.

– Ага! – заорал Иван. – Марья, подь сюда!

В подпол, лузгая семечки, вошла Марья.

– Бритву, мыло и хвост опоссума, – велел Иван. – Пытать мудреца буду.

– Как?

– Усы брить!

Марья неодобрительно покачала головой, но требуемое принесла. Иван тем временем связал слабо сопротивляющегося Кубатая и принялся намыливать пушистый опоссумий хвост.

– Красавица! – подал голос Кубатай. – О двух вещах тебя молю! Первое – дай мне семечек перед пыткой полузгать. Очень уж у тебя семечки замечательные. А второе – как брить меня Иван-разбойник начнет, уйди, не смотри. Не вынесу я такого позора!

Марья аки волчица голодная на Ивана глянула, сплюнула и молвила:

– Иван! Негоже джигита единственной красоты лишать!

Иван, мыля хвост, огрызнулся:

– Не единственной. У него еще язык остался. На крайний случай отрежем.

Всплеснув руками, Марья проворно нащелкала две жмени семечек, всыпала их Кубатаю в рот и со слезами на глазах удалилась.

Иван сноровисто покрыл лицо Кубатая пеной, взял бритву на изготовку и задумался.

– С чего начнем, мудрец? С левого уса али с правого?

Кубатай хранил гордое молчание.

– С правого, – решил Иван. – С самого кончика.

И он ловко сбрил кончик Кубатаева уса. Мудрец застонал.

– Не больно? – забеспокоился Иван. – Может, еще намылить?

– Сатрап, – стонал Кубатай, извиваясь. – О горе мне! О горе!

– Пока никакого горя, – успокоил его Иван. – Так, восстанавливаем симметрию…

Он подбрил левый ус. Оглядел результат:

– Знаешь, мудрец, еще лучше стало. Интеллигентней, даже в чем-то романтичнее. Надо было мне в цирюльники податься…

– Да? Дай зеркальце, гляну!

– Нет! Вначале путь к Кащею выдай! Сразу отпущу.

– Не скажу! Из принципа.

– Тогда я знаешь что сделаю? – издевался Иван над беззащитным мудрецом. – Рот тебе заткну, а сам стану мудреные вопросы задавать! Ты же на них и ответить не сможешь!

– Только не это! – крикнул Кубатай. Неизвестно, чем бы кончилась эта страшная сцена, но тут дверь подпола отворилась и в помещение ворвался незнакомый Ивану человек. Невысокий, плотненький, суетливый, с маленькой железной палочкой в руках.

– Кейсеролл! – завопил Кубатай. – Спаси! Я тебе еще пригожусь!

– Отойди от бояна, добрый молодец! – угрожающе сказал Кейсеролл. – А то из муми-бластера пальну!

– Из этой-то пшикалки? – презрительно сказал Иван и взял булаву поудобнее. – Попробуй!

И в этот миг железная фиговинка в руках Кейсеролла окуталась белым пламенем и превратилась в дивный меч. Длинный, блестящий, каменьями по рукояти украшенный, огнем колдовским мерцающий. Кейсеролл с явным удивлением глядел на оказавшееся в его руках оружие.

– Меч-кладенец, – тяжко выдохнул Иван. – Ох! Тяжела моя участь!

– Отпусти Кубатая, – сообразив выгоды своего нового вооружения, приказал Кейсеролл.

– Нет! – твердо сказал Иван. – Или костьми лягу, или узнаю от него путь в царство Кащеево!

– Чего? Куда? Зачем? – засуетился Кейсеролл. – К Кащею?

– Да, – гордо сказал Иван. – Бой у меня с ним будет!

– Это меняет дело, – заявил Кейсеролл, сел на бочку с медовухой, глянул на руку – к ней были привязаны большие песочные часы – и задумался. Иван ждал. Кубатай, покрываясь мыльной коркой, тоже.

– Смолянин! – крикнул вдруг Кейсеролл. – Иди-ка сюда!

– Ну чего, на фига я тут нужен, – огрызнулся, спускаясь в подпол, еще один незнакомец. Тоже чудной. Волосы оранжевые, уши – что твои лопухи, между пальцами – перепонки, как у лягушки. Иван сплюнул через левое плечо. Снова не совсем удачно.

– Дело к тебе есть, – сурово сказал Кейсеролл.

– Какое дело? – возмутился Смолянин. – Я вас с Кубатаем русскому научил? Научил! Считай, что я оклад отработал. Теперь до конца месяца ни черта делать не буду.

– Уволю, – кратко пообещал Кейсеролл.

– Ну и увольняй! Не жалко! Специалисты всюду нужны, пойду в музей работать.

– Экспонатом? – съязвил Кейсеролл.

– Чего делать? – хмуро спросил Смолянин и достал из-под Кубатая свежий кокос.

– Пойдете вместе с этим богатырем к Кащею. – Кейсеролл указал на Ивана. – Во всем ему способствовать будете.

– Да ни за что! Пусть Кубатай идет!

– Вы в паре лучше работаете, – отмахнулся Кейсеролл. – И не смейте спорить! Здесь важные интересы, коих вам не понять!

Он снова глянул на часы и всплеснул руками:

– Опаздываю!

Не прощаясь, он бросился вон из подпола. У дверей остановился, прислонил меч к косяку и крикнул:

– Иван, меч-кладенец прихвати! Поможет в дороге!

– Благодарствую, – сказал Иван и растерянно уставился на своих неожиданных попутчиков. Кубатай горько вздыхал. Смолянин меланхолично грыз кокос.