Остров русалок

— Впечатляюще, — заявил нам доктор Пак. — Мало кто в состоянии так хорошо функционировать, как вы, при температуре тела настолько ниже нормальной.

Теперь ученые добавили новый параметр: питание. Они приходили к нам домой по три раза в день и записывали все, что мы едим. Доктора задали нам тот же вопрос, который в шутку звучал в бультоке: «Кому нужно больше есть, мужчине или женщине?» Мы знали ответ, но эксперимент его научно подтвердил. Хэнё требовалось в день 3000 килокалорий — больше, чем женщинам других профессий, которым хватало 2000 калорий, да и любым мужчинам из Хадо, протестированным учеными. «Мы не видели добровольной потери тепла в таких масштабах ни у каких других человеческих существ, — восхищался доктор Пак, — но зато вы это компенсируете!» Однако он изучал нас в период, когда жизнь островитян сильно изменилась к лучшему. Я вспоминала, как мы с Ми Чжа девчонками учились нырять, как работали во Владивостоке и выживали в тяжелые военные годы. Мы никогда не ели досыта и всегда были очень худыми.

Все женщины, как хэнё, так и обычные, старались принять гостей как следует. Каждая стряпала лучшие блюда, чтобы угостить ученого, который придет подсчитывать калории. Мы с До Сэн и Мин Ли тоже отодвинули в сторону Кён Су, который обычно отвечал за питание, и приготовили традиционное для бультока угощение: жареных брюхоногих моллюсков, голубые морские ушки на пару, жареных мелких крабов с бобами, осьминогов на шпажках. Пока очередной ученый сидел у нас на полу и ел, Чжун Ли забрасывала его бесконечными вопросами. Каково жить в Сеуле? В каком университете он учился? Что лучше, быть исследователем или врачом? Каждый доктор отвечал на вопросы Чжун Ли, но при этом следил взглядом за ее старшей сестрой, когда та проходила по комнате.

Когда ко мне наконец пришел доктор Пак, я пригласила его к столу и налила рисового вина. Низкий столик уже был уставлен закусками: кимчхи, маринованные бобы, корень лотоса, отварная тыква, ломтики мяса черной свиньи, соленая рыба-ласточка, папоротник со специями и кусочки морского огурца. Мы уже собирались начать трапезу, как вдруг к дому подошел школьный учитель О, у которого училась Чжун Ли. Он поклонился и сообщил нам новости:

— Ваша дочь выиграла общеостровной конкурс для пятиклассников. Теперь Чжун Ли будет представлять нашу сторону горы Халласан на конкурсе учащихся в Чеджу. Это большая честь.

Чжун Ли вскочила и торжествующе запрыгала по комнате. Брат с сестрой ее поздравили, а До Сэн заплакала от радости. Я невольно разулыбалась, а после слов доктора Пака: «Дочь умна, потому что у нее умная мать», чуть не прослезилась.

Я пригласила учителя О за стол. Мы подвинулись, чтобы освободить место гостю, и налили ему рисового вина. Когда доктор Пак спросил учителя про конкурс, тот ответил:

— Чжун Ли не просто умна, она самая способная ученица в нашей начальной школе. У детей из городских школ в Чеджу больше возможностей, но, по моему мнению, Чжун Ли по силам выиграть общий конкурс.

Такая похвала могла бы напомнить дочери о скромности, но Чжун Ли тут же спросила:

— Мама, если я выиграю, ты купишь мне велосипед?

Я ответила почти не задумываясь:

— Ни к чему тебе велосипед. Все знают, что от велосипеда у девочек бывает большая попа.

Доктор Пак удивленно приподнял брови, а на Чжун Ли мой аргумент вообще не произвел впечатления.

— Но разве мне не полагается награда за победу? — упорствовала она.

Награда? Я почувствовала, как во мне вскипает возмущение. Доктор Пак, заметив это, вежливо сменил тему:

— Вы сами поймали кальмара, который вон там висит? Если да, то расскажите, пожалуйста, как его сушат.

После обеда пришла Ван Сон и увела моих дочерей на ежевечернюю прогулку. Учитель О ушел вместе с ними, а До Сэн вернулась в маленький дом, взяв с собой Кён Су. Я стала расспрашивать доктора Пака о жизни в Сеуле, а он старался побольше узнать о традициях хэнё. Все шло неплохо и даже прекрасно. Доктор как раз собирался уходить, когда в дом вбежала Мин Ли с воплем:

— Мама, иди скорее!

Я натянула сандалии и побежала за ней. Доктор Пак тоже поспешил за нами. Все вместе мы вышли на главную площадь. Чжун Ли лежала на земле, а руки и ноги у нее застряли в деталях велосипеда. Она тихо плакала. Ё Чхан присел над ней. Ну конечно, сын Ми Чжа со своим велосипедом и моя дочь. Меня накрыло волной гнева.

— Отойди от нее, — рявкнула я.

Юноша попятился, но не ушел. Я присела рядом с Чжун Ли.

— По-моему, я руку сломала, — жалобно сказала она.

Я попыталась поднять велосипед, и дочь вскрикнула от боли.

— Так, подержите ее руку, — распорядился доктор Пак, — а мы с мальчиком снимем велосипед. — Он сделал Ё Чхану знак подойти.

— Это я виноват, — признался тот.

— Потом разберемся, — отмахнулся доктор Пак. — Сейчас главное ей помочь, согласен? Ты готов?

Пока они снимали с Чжун Ли велосипед, ее старшая сестра плакала и бормотала себе под нос:

— Ох, простите, простите, простите!

Бледная как луна Ван Сон стояла неподалеку, прислонившись спиной к главному дереву нашей деревни.