Остров русалок

Назавтра ученые провели такие же эксперименты. На третий день попросили Чжун Ли дать нам полотенца и одеяла, когда мы вышли из воды. К четвертому дню мы уже привыкли к странному поведению докторов и начали их поддразнивать. Мы повторяли нараспев их непонятные слова, и ученые смеялись.

Больше всех резвились Мин Ли и Ван Сон, и доктора были от них без ума. Утром пятого дня наша компания как раз собиралась зайти в шатер, как вдруг я заметила на волнорезе Ми Чжа. Рядом с ней стоял, оседлав велосипед, ее сын. Теперь вся деревня знала про научный эксперимент, и куча народу приходила на волнорез поглазеть и полюбопытствовать. Я вполне допускала, что Ми Чжа тоже хочется поучаствовать в исследовании; может, ей даже завидно, что мне выпал такой шанс. Наверняка она поэтому и пришла, да еще и Ё Чхана с велосипедом привела, чтобы похвастаться возможностями, которые предоставляет сыну.

От неприятных мыслей меня отвлекла Чжун Ли. Она потянула меня за рукав и воскликнула:

— Мама, смотри! У Ё Чхана велосипед! Можно мне тоже велосипед?

— Нет, нельзя.

— Но я хочу научиться кататься…

— Девочки такими вещами не занимаются.

— Мама, ну пожалуйста! Раз у Ё Чхана есть велосипед, нам тоже нужен хотя бы один на всю семью!

Ее возбуждение меня встревожило. Во-первых, пусть моя дочь и была знакома с Ё Чханом и его матерью, мне это не нравилось. Во-вторых, я ввязалась в научный проект только ради того, чтобы дать Чжун Ли шанс выучиться новому, но теперь, похоже, блестящий велосипед начисто заслонил для нее исследование.

Тем временем Ми Чжа вдруг резко развернулась и заковыляла прочь, хотя мальчик остался на прежнем месте, поглядывая в нашу сторону. Конечно, смотрел он не на меня, а на Мин Ли и Ван Сон. Все трое ходили в одну школу, и у них часто бывали совместные занятия. Подросткам было по шестнадцать: подходящий возраст, чтобы вступить в брак или вляпаться в неприятности. Я взяла девочек за плечи и подтолкнула вперед, чтобы не задерживались.

Когда мы в костюмах для ныряния вышли из шатра, Ё Чхан уже исчез. Вода была такая же холодная, как и всю эту неделю. Непрофессиональные ныряльщицы снова продержались лишь несколько минут, а хэнё оставались в воде, пока не начали сильно дрожать. Когда я вышла на сушу, Чжун Ли уже ждала меня с полотенцем.

— Мама, — заныла она, — ну можно мне велосипед? Пожалуйста!

Моя младшая дочь бывала очень легкомысленной, но и упорства ей было не занимать.

— Ты ученой хочешь стать или на велосипеде кататься? — проворчала я.

— Я хочу и то, и другое. Хочу…

Я оборвала ее:

— Ах, ты хочешь? Мы все чего-нибудь хотим! Ты жалуешься, когда я даю тебе в школу на обед сладкий картофель, а у меня случались времена, когда я за день всего одну сладкую картофелину и съедала.

К несчастью, Чжун Ли тут же переключилась на другую, давно навязшую в зубах тему:

— Другим детям дают белый рис, а ты такую ерунду заворачиваешь, будто нам еле на жизнь хватает!

— Белый рис у нас только на новогодние праздники, — оскорбленно заметила я и добавила, оправдываясь: — Я вам еще ячмень часто даю…

— Это еще хуже: значит, мы совсем нищие!

— Радуйся, если можешь так говорить. Ты не знаешь настоящей бедности…

— А если мы не бедные, почему мне нельзя велосипед?

Меня так и подмывало дернуть девчонку за волосы и напомнить, что деньги я копила на их с братом и сестрой образование.

После обеда, как обычно, пришла Ван Сон, и девочки втроем отправились гулять. Я приготовила цитрусовый чай и отнесла две чашки через двор, в дом До Сэн. Она уже улеглась на спальную подстилку, но масляная лампа еще горела.

— Я тебя ждала, — сказала свекровь. — Ты весь день выглядела расстроенной. Может, тебя обидел один из этих мужчин?

Я покачала головой, села на пол рядом с До Сэн и протянула ей чашку чая.

— Вы были для Чжун Бу хорошей матерью, — сказала я. — Отправили его в школу, чего многие хэнё не делали.

— Или не могли сделать. У твоей матери было слишком много детей, — заметила она грустно. — Но посмотри, к чему пришла ты сама: трое детей в школе! Больше, чем у любой другой семьи в деревне.

— Без вашей помощи я бы не справилась.

Свекровь согласно кивнула, а потом, после долгой паузы, добавила:

— Так в чем же дело? Скажи мне.

— Я сегодня видела Ми Чжа с сыном.

— Не думай о ней…

— Как? Она живет в десяти минутах отсюда. Мы стараемся избегать друг друга, но Хадо — деревня маленькая.

— И что? По всему Чеджудо жертвы живут рядом с предателями, полицейскими, солдатами или коллаборационистами. Островом сейчас управляют убийцы и дети убийц. Но разве не точно так же обстояли дела в твоем детстве?

— Но ведь Ми Чжа знает обо мне всё…

— Да тут все о тебе всё знают. Ты сама сказала: Хадо — деревня маленькая. Что тебя на самом деле тревожит?

Я поколебалась и все-таки спросила:

— Какое будущее я смогу обеспечить своим детям, пока у нас действует принцип коллективной ответственности?

— Те, кого мы потеряли, ни в чем не виноваты.

— Правительство на это смотрит по-другому: всех погибших автоматически считают виновными.