Остров сбывшейся мечты

Она не знала, что ей делать. Обследовав свой остров и убедившись, что на микроскопическом клочке земли нет ничего, кроме песка и нескольких разновидностей растений, Вика попыталась просчитать ситуацию и представить, что с ней будут делать дальше. Но голова отказывалась работать. Пару раз Вика окунулась в океане, но заплывать далеко не решилась, опасаясь хищных рыб, а бултыхаться возле берега ей не нравилось. В тени пальм, обдуваемых теплым влажным ветром, она чувствовала себя куда комфортнее. Здесь, под пальмами, стояли коробки, странным образом связывавшие ее с людьми; это было напоминание о том, что она не бредит, не спит, не сходит с ума. Впрочем, происходящее вовсе не казалось ей сном – скорее какой-то чрезмерно выпуклой реальностью, в которой все было «слишком»: слишком прозрачное море, слишком теплый воздух, слишком синее небо, слишком чистый песок. Ирреальная красота, проникающая внутрь до такой степени, что хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, не дышать – лишь бы только не впускать ее в себя.

К концу третьего дня Вика увидела человека.

Она сидела спиной к лесу – так она называла середину острова, заросшую деревьями, – облокотившись на коробки, и ждала, когда покажется лодка. Почему-то она была уверена, что будет именно лодка, а не что-нибудь иное: вертолет, например, или яхта. Последние два дня состояли из «спать», «есть» и «смотреть». Сейчас был черед «смотреть».

Она увидела его не глазами, а иным зрением, о котором принято говорить «внутреннее». Вика ощутила затылком и шеей, что из леса за ее спиной вышел высокий человек, совершенно голый, и направляется к ней. Ощущение было таким явственным, что когда она вскочила и никого не обнаружила, то завертела головой в разные стороны, пытаясь определить, где же человек.

Вокруг никого не было.

– Голый… – растерянно проговорила Вика. – Почему же голый…

Она прошла вдоль кромки леса, напряженно вглядываясь вглубь. Пальмы покачивались над ее головой, шелестели что-то невразумительное, и ни намека не было на то, что из леса кто-то выходил.

Вика вернулась обратно и села, но спустя две секунды вскочила вновь. Ощущение, что из леса кто-то выходит, не исчезло, и сидеть к этому «кому-то» спиной ей не хотелось.

Она перетащила коробки чуть подальше и уселась лицом к зарослям. Прошло около двадцати минут, когда на воде раздался негромкий всплеск, а затем шепот, и она вскочила, судорожно вцепившись в рукоятку ножа, который предусмотрительно достала из «хозяйственной» коробки.

Никого. Никого не было на море, никто не выбегал к ней из леса, но Вике потребовалось не менее пяти минут, чтобы осознать это. А когда осознала, то наконец-то увидела реальную опасность, грозящую ей не из леса и не из океана.

Вика положила нож обратно в коробку, провела руками по лбу. На ладонях остался мокрый потный след.

– Я не сойду с ума, – сказала она. – Это всего лишь остров. Что-то случилось, кто-то решил меня разыграть. Но у него ничего не выйдет. Я не сойду с ума.

Она помотала головой, умыла лицо водой из нагревшейся банки и даже попробовала посмеяться над своими фантазиями, но смех вышел слабенький, натужный. Тогда Вика закрыла глаза и принялась вспоминать пейзажи дяди Миши – ее всегда успокаивали такие воспоминания.

«Дядя Миша… он, наверное, будет ужасно волноваться. Как далеко, господи боже ты мой».

Она заставила себя мысленно подробно рассмотреть каждый пейзаж. Вика хорошо их помнила. Пейзажи и в самом деле успокоили ее, и в голове, измученной переживаниями последних дней, прорезалась здравая мысль. «Завтра я доберусь до второго острова. Как же я сразу не догадалась? Пусть только попробуют меня остановить! Завтра я доберусь до второго острова. Там люди. Они мне помогут».

Внезапно она поняла причину своего странного сонливого состояния в вертолете и в первый день на острове.

– Сволочь! – громко сказала она, вспомнив Глеба, предлагавшего ей таблетки от укачивания. – Поганая сволочь! Зачем ты это сделал? Кто тебе заплатил за то, чтобы ты…

Ветер поднял несколько песчинок у ее ног и унес их, и, глядя им вслед, Вика замолчала. «Его здесь нет, – сказала она самой себе, стараясь быть убедительной и хладнокровной. – Не нужно с ним разговаривать, раз его здесь нет. Глупо, правда?»

Глупо. Конечно, глупо. Вика кивнула, соглашаясь сама с собой, чувствуя себя почти успокоившейся, потому что наконец-то приняла решение, которое прекратит ее бездействие – завтра же она доплывет до соседнего острова, как бы далеко он ни находился.

Она выберется отсюда.

На то, чтобы собрать информацию о молодом перспективном актере театра и кино Вениамине Рощине, у Макара ушло полтора дня. Хватило бы и одного, но две встречи пришлось перенести – собеседники Илюшина были людьми занятыми. Расспрашивая их о творческих и личных успехах и неудачах Рощина, Макар похвалил себя за то, что выбрал самый простой и незамысловатый способ из всех возможных. Он представился журналистом желтой прессы.