Остров Сердце

– Если осталось, Глухов, то я предлагаю честный мужской поединок. Дуэль! Ты и я! Один на один в прямом эфире! Ты можешь сказать все, что думаешь! Тебя услышит вся страна! Весь мир!!! Никаких хитростей, все по-честному! И в этом прямом эфире я тебя сделаю, полковник! Ты сдохнешь от стыда, ибо нет таких слов, которые могут тебя оправдать! Но я дам тебе шанс! Может, есть у тебя высокая идея, которая стоит невинных жизней?! Расскажи, Глухов! А мы послушаем!

Дробенко замолчал, накапливая эффект ожидания чего-то важного, что будет сейчас произнесено.

– Я вылетаю к тебе на остров, и мы гоним в прямой эфир наш разговор! Буду только я, оператор и еще пара человек, которые обеспечат передачу сигнала. Одно условие: захочешь меня убить, дело твое, но ребят, которые со мной, не трогай! Так как, Глухов?… Знаю же, ты смотришь сейчас на меня! Если вызов примешь, звони. Мой мобильный сейчас на экране… Я жду, Глухов!

Дробенко поднял вверх указательный палец, демонстрируя, что внимательно слушает эфир, а потом удовлетворенно кивнул и крикнул:

– Включите громкую связь!…Слышно?! – уточнил он, и его голос прозвучал иначе, чем секунду назад, из-за шумов включенной громкой связи. – Слушаю! Это Дробенко!…Ну, принимаешь? Не слышу…

– Приезжай! – скрипуче прозвучало в ответ. – Не обосрись только…

Дробенко радостно подпрыгнул и начал читать, подвывая:

Мы знаем, что ныне лежит на весах,

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет!

Это Ахматова!……Смотрите завтра дебаты с людоедом в прямом эфире!! Людоед сдохнет от стыда!!! Не пропустите!!! С вами был Андрей Дробенко… Ап!!!

Дробенко демонстративно сложил руки за спиной в замок, наклонился над столом, взял зубами полный стакан с водой и медленно выпил до дна. Потом тряхнул головой и стакан, перекатившись по носу, встал дном на ловко подставленный лоб. В этой позе, делая короткие шаги, чтобы не уронить сосуд, Дробенко покинул студию.

…– Что это было, Мирослав Георгиевич? – Голос Бутина не предвещал ничего хорошего. – Я дал вам карт-бланш и, кажется, погорячился. Все члены Совбеза требуют объяснений. Ну? Как это все понимать?!

Кротов покраснел, радуясь, что его волнения никто не видит. У него всегда горели щеки, когда начальство гневалось и повышало голос. Он кашлянул в сторону, снимая спазм в горле, и твердо ответил:

– Передышку почти на сутки получили, Владимир Владимирович!

– Вы полагаете, бандиты поведутся на вашу уловку? И Глухов будет ждать, когда на остров явится этот клоун?

– Почти уверен! Мы проработали эту идею с психологами, нашли людей, которые знают Глухова. Он типичный истерик, страшно самолюбив! Превыше всего ставит собственную отвагу! В "чеченскую рулетку" играет. Ну, вы знаете… Обижен на Россию, на всех!… Не упустит он такого шанса, оправдаться захочет, сказать все, что думает! А до того прекратит все казни!

– И в прямой эфир пойдет бред этого вурдалака?

– Если до этого не найдем решение, пойдет! Но Дробенко его сомнет! Эффект будет не в пользу Глухова.

– Ты сам-то в это веришь?…

– Я верю, Владимир Владимирович!…

Под землей и под водой

Егорыча жутко мучило желание добавить еще грамм двести к уже выпитому. Еще тревожила мысль, что вынужденная трезвость может растянуться на несколько дней кряду, а это было выше его сил. Поэтому предложение Марка спрятаться в подвале энтузиазма у старика не вызвало.

Но когда за окном в очередной раз ударила автоматная очередь, причем где-то совсем недалеко от флигеля, Егорыч кинулся помогать Марку двигать плиту, закрывавшую графское подземелье. Легенда гласила, что юная графиня, конечно, своего жениха на людях оплакивала, однако была совсем не так проста. Сооружая усадьбу, она предусмотрела возможность тайно покидать ее через подвал, который соединял усадьбу с флигелем, а дальше тянулся в виде подземного хода почти до берега, где имелся секретный выход, замаскированный под беседку с купальней. В те давние времена вода в Волге стояла ниже нынешнего уровня, подземелье и подвал были сухими.

По ночам предприимчивая девушка тайком выбиралась из усадьбы и на лодке скрытно переправлялась к любовнику. Он, как рассказывали, жил почти напротив острова, в небольшом поместье, доставшемся ему в наследство от обедневших родителей. И также имел возможность тайно проникать в усадьбу…

Много позже, когда Волгу выше по течению перекрыли многочисленными плотинами, уровень воды в низовьях тоже стал год от года сильно меняться. Со временем вода поглотила низинную часть острова, прихватив и графское подземелье. Иногда, в период ее обильного сброса, подвал вместе с подземным ходом затапливало. За многие годы подвальное помещение пришло в негодность. Там практически всегда было сыро и стояла вода, а выход из подземелья, который когда-то был на берегу, теперь оказался под водой.