Остров Сердце

– Ступай! – оттолкнула его ладонь старуха. – Там на сеновале, справа, в глубине, матрац и подушка есть.

– Ему-то небось в доме постелила? – вяло уточнил Степка.

– Где ж еще? Это и его дом! Мальчики мои ему дядьями приходятся. – Старуха вздохнула. – Вернутся, пусть увидят, что все тут, как при них было…

– Ну тебя! – Степан махнул рукой. – Вернутся, как же! Шестьдесят годов прошло… Все вы ненормальные… На всю деревню одни такие – что Святкины, что Каледины… И этот, племяш твой! Угораздило же имечко заиметь – Беркас, "Беркут Каспия" то бишь…Тьфу! Срамота, а не имя!… Ты все равно скажи ему, как явится: Степка, мол, поквитаться с тобой приходил… Но раздумал… – Морозов помолчал и, чтобы не терять лицо, погрозил кулаком и добавил: – До утра раздумал… Пойду я. Опоила…

Во дворе, возле лестницы, ведущей на сеновал, его прилично качнуло. Но это был не хмель, а все та же неодолимая сонная слабость.

"Ну, бабка! – беззлобно подумал он. – Сил совсем нету…". Укладываясь на старый матрац, он успел еще подумать, что старая ведьма даже комаров умеет отваживать: в душистое сено были добавлены какие-то травы, которые пугали ненасытное отродье. Твари кружили возле полуоткрытой чердачной створки тучами, но внутрь не залетали, словно наталкиваясь на невидимую стену. "Как это…? Приходи сон, смыкай очи… А… И без того сплю…"

Он совсем провалился было в забытье, когда неистово залаяли собаки. И тут же разом замолкли. "На кого это? – лениво думал Степка. – Вряд ли кто из деревни. Ночью никто сюда не сунется. А, ну да! Похоже, этот… хмырь возвращается"…

Действительность уплывала, звуки становились приглушенными и какими-то неестественными. В наступившей тишине тягуче скрипнула перекладина, потом и вся лестница отозвалась на чью-то тяжесть…

Степан проснулся скорее от накатившего ощущения тревоги. Он с трудом поднял тяжелую голову и на фоне черного неба разглядел в чердачном проеме еще более черный мужской силуэт. Не, ну чё за дела?

– Ты, что ли? – с удивлением спросил он.

– Ну! – раздалось в ответ.

– Во как?! – опешил Степан. – Сам пришел? Ну, извини…

Пришелец уже забрался наверх и поднялся почти во весь рост – только голову пригнул, чтобы не задеть короткие поперечные балки, удерживающие скаты крыши.

Степан тоже распрямился, причем спросонья гулко ударился головой о балку, но даже не заметил этого. Он никак не мог отделаться от мысли, что вроде совсем ни к чему москвичу специально лезть на сеновал для выяснения отношений с молодым и сильным соперником, да к тому же еще прилюдно обещавшим покалечить его за Верку. Если б сразу встретились, в избе или во дворе, тогда, конечно… а так-то…

Еще тревожило, что соперник за день как-то похудел, осунулся что ли… Мелковат, короче… Даже бить его, болезного, неудобно… Но, видно, доза бабкиного зелья оказалась слабовата, и понемногу кровь отставного десантника начала вскипать.

– Ну, давай, побазарим, – накручивал себя Степан. – Думаешь, если начальник, в Думе сидишь, все можно? А мы тут – никто?!

Тот молчал…

– А мы тут навроде грязи?! Приезжай, топчи!! Что ж ты девку на весь свет паскудишь, а? Она же в дочки тебе годится!

Степан шумно задышал, наливаясь гневом и нетерпением:

– Ну, не обижайся… Сам захотел…

Он шагнул вперед и увидел, что противник спокойно двинулся ему навстречу. Это Морозова снова озадачило: уж больно смело шел в драку наглый москвич. Что-то не так…

В армии Степку научили никого не бояться, но одновременно внушили незыблемое правило: на войне слабых противников не бывает! Выходит, к примеру, против тебя старик восьмидесяти лет, божий одуванчик, в котором непонятно как жизнь держится, подумай, чего это он на бой вышел, какие могут быть у него неожиданные козыри. И всегда бейся с ним, как с самым опасным и самым сильным противником.

Поэтому Степан торопиться не стал. Он раскачивался из стороны в сторону, "дергал" противника обманными выпадами, вызывал на ответные движения, рассчитывая "прочитать" уровень его боевой подготовки.

Тот не поддавался. Стоял себе в стойке и ждал действий Морозова…

Степка снова удивился. По логике вещей, противник должен был обделаться от страха уже тогда, когда Степка расправил могучие плечи и шагнул ему навстречу. А тот не только не отступал, но, напротив, явно демонстрировал готовность с Морозовым потягаться.

Тогда Степка применил свой коронный прием: показал, что хочет сделать подсечку и ударить по опорной ноге. По всем законам, соперник должен был среагировать, дернуть корпусом и обязательно хоть немного опустить руки, и вот тут-то Морозов вложился бы в удар, посылая его точно в челюсть. А цену такому удару Степка знал – он "срубал" им в нокаут опытных бойцов в центнер весом.