Остров сокровищ

— Чепуха, — заявил лисовин. — Если некто замыслил уничтожить свидетелей и извести экипаж «Одиссея», ничего не стоило кокнуть улизнувшего от смерти навигатора. Потом. Верно, Джон? — у него лукаво блеснули глаза.

Бен Ган покривился. Лисовин его чем-то сильно раздражал.

— За ним охотились, — возразил Сильвер. — Но навигатор с супругой укрылись на «Илайне»; а после катастрофы он сошел с ума и стал не опасен.

— Думаешь? — усомнился Мэй, усиленно переваривавший массу новых неожиданных сведений. — Так-таки не опасен?

— Его допрашивали… — По-моему, Юна-Вэл чуть не ляпнула «при мне», но вовремя спохватилась. — Допрашивали долго и жестко. Он не помнил… в смысле, не желал помнить ни Остров Сокровищ, ни Бена Гана. Поэтому его не стали убивать. Гуманисты, — добавила она с издевкой.

Мистер Смоллет рассматривал «бывшего навигатора», как будто пытался взглядом проникнуть под биопласт. Он догадывается, что перед ним Юна-Вэл? Скорей всего. Надеюсь, беды от этого уже не будет.

— Бен, как тебе повезло остаться здесь? — спросил Рейнборо.

Он сидел рядом с доктором Ливси; доктор то и дело заботливо прикладывал ладонь к сердцу пилота.

— Низкий поклон Джону Сильверу. — Бен Ган постучал краем банки по черным от пепла зубам. — Мы припозднились, и время поджимало. «Одиссей» готовился стартовать, а мы с Сильвером в Белых Скалах ковырялись. Там местные берут материал для скульптур, — пояснил он с недоброй усмешкой.

— Мы их видели, — заметил Хэндс.

— Помнишь разломы рядом? — повернулся к нему правитель города.

Хэндс кивнул.

— Глубокие как сволочь, — продолжал Бен Ган. — А мы опаздывали, и ну к глайдеру бегом. Меня и угораздило в разлом свалиться. Сильвер по эрэфке вызывает: «Как ты?» Я ему: «Спасибо, хреново». Копчик себе отбил и башку. «Веревку, — прошу, — кидай». Нам торопиться надо, корабль ждать не будет. Ладно. Он веревку кинул. Я за ремень зацепил, командую: «Поехали!» Он тянет, я ползу. По белому камню, из которого миллионы скульптур можно наваять, дай Чистильщикам волю. И вдруг чертов ремень расстегнулся. Шарк — и из штанов выскользнул, а я кувырк вниз. На совесть приложился. Лежу, смотрю в небо. Синее, с переплясами искр, а к нему белые стены разлома тянутся — высоко-высоко. Сильвер опять вызывает: «Как ты?» Я ему: «Еще хреновей. Давай все сызнова». На часы гляжу — мама родная! Чутка проваландаемся — и точно домой не успеть. «Джон, — кричу, — спускай веревку». Он мне по эрэфке: «Ты корабль вызывал?» На кой ляд корабль? Он не поможет. «Нет, — отвечаю, — на борту не в курсах». Сказал — и понял, что зря. Потому что на границе белого и синего является друг мой Сильвер. А в руке у него не веревка — станнер. — Бен Ган усмехнулся и повел рукой, в которой держал банку с тоником. Осторожно повел, боясь расплескать. — Меня вырубил — и в глайдер. Так и успел на борт, подлюган… Уму нерастяжимо: все ему нипочем. И Чистильщики побрезговали, и от взрыва женулька уберегла.

— А как ты выбрался? — спросил Мэй.

— Там черта выберешься. Местные пришли за камнем — они и вытянули. — Бен Ган поморщился и запил неприятное воспоминание большим глотком тоника.

— Ты знал это? — спросил Хэндс у Сильвера.

— Нет.

Разумеется, Юне-Вэл муж не признался.

— И что ты стал делать дальше? — поинтересовался Рейнборо у Бена Гана.

— Жить, — вздохнул правитель города. — Перво-наперво двинул туда, где «Одиссей» стоял. Долго шел… В джунглях всегда найдется, что похавать. Вопрос питания отменно продуман; пепла — завались. На плато меня глайдер ждал. В нем снаряжение, оружие, еда. Я, по идее, был покойник, а ребята надеялись, что доберусь и отыщу это добро. Жаль их… — Бен Ган помолчал, цедя тоник. — Видели на плато мои письма?

— Любовались, — подтвердил Мэй. — Чесали репу: куда нас зовут? То ли в Рим, то ли ром пить.

— Плато проклятущее ум отшибает. Я там долго вошкался, камни возил, раскладывал, имена царапал. Крыша-то и поехала. Быстрей, чем я закончил. Иначе другое б написал, вроде «Люди, уносите ноги сразу». И объяснил бы про Чистильщиков. Хотя они, наверное, меня под контролем держали… придерживали, чтоб не зарывался. В общем, простите — невнятен я был.

— Прощаю, — серьезно сказал Рейнборо.

— Прощаю, — шепнул мистер Смоллет, которому опять стало худо. Лисовин положил ладонь ему на плечо, и капитан его не погнал.

Бен Ган прищурился.

— Так это правда — что на вашем лисовине накарябано? Он и впрямь юнга?

— Да, — подтвердил Том среди повисшего молчания и невольно коснулся лица с выжженным иероглифом. — Ну и что с того?

— Помолчал бы! — свирепо обрушился на Бена Гана Сильвер. — Мало ли, какая сволочь чего накарябает.

— Да я молчу, — отозвался правитель города с усмешкой.

— Тебе говорили, — напомнил Тому Рейнборо, — что летать с юнгой — позор для RF-капитана. Ты все равно Алексу навязался. А теперь ему оправдываться на каждом углу.

Лисовин огорчился.

— Это сквайр перщику разболтал. А тот и рад издеваться. Мистер Смоллет, я не хотел вас подводить. Я же тогда не знал… И вообще меня взяли без оплаты, — добавил он, обращаясь к Бену Гану.

Тот недоверчиво поднял брови.