Остров сокровищ

— Во-первых, — начала она, когда я открыл дверь свободного номера, — Джон — мой бывший супруг. Во-вторых, — она помогла уложить Шона и принялась энергично растирать ему лоб и виски, — как я могла засунуть его в клинику, если он не желал лечиться? Ты что, не знаешь, как свято у нас блюдут права человека?

— Он убил десять человек, — повторил мистер Смоллет, массируя Шону левое плечо.

— Кто это видел? Том так сказал, да Джон. Ты знаешь, чего стоят слова.

— Юна, ты врач или нет? Ты в состоянии оценить… предсказать его поведение?

— Александр, — Юна-Вэл выпрямилась, прекратив растирать Шону голову, — я не психиатр. И поверь: мне хватало иных забот, кроме как держать под надзором Джона.

— Но он — псих. Опасный псих, и ты это знала лучше прочих.

— Я знала, что он измывался надо мной, — отрезала Юна-Вэл. — Но никогда — слышишь ты? никогда! — он не пытался наводить порядок и оберегать чужих ему людей от Птиц или кого другого. По крайней мере, не говорил об этом. — Она снова занялась Шоном.

Я шагнул к двери. Разговор не для моих ушей, и в номере мне было нечего делать.

— А уж коли речь зашла о сумасшествии, — гневно продолжила Юна, — так что — загнать в клинику всех поголовно? И тебя, и твоих risky fellows? Вы такие же сумасшедшие!

— Не спорю, — миролюбиво признал мистер Смоллет. — Весь RF — сплошное безумие; доктор Ливси это верно подметил.

Я вышел в коридор. На стенах багровели горсти искусственных углей, и мне вновь захотелось сжать их в кулаке.

Со второго этажа спустилась мать. Волосы были сколоты на затылке, лишь несколько локонов свободно падали на плечо. Красивая у меня мать… но Юна краше.

— Опять что-то случилась? — спросила она.

Я помотал головой. Она вздохнула:

— Господи, когда ж это кончится? Погляди, — мать протянула мне ожерелье, сплетенное из ниток жемчуга и мелких алых перьев. Перья были похожи на кровавые капли. — Можно ей подарить? Это, в общем, дорогая вещь, — пояснила она неловко, словно оправдываясь. — Энглеландский жемчуг и перья Птиц — такого нигде больше нет. Жемчуг дарил твой отец, а перья… ну… ими ты был Осенен в первый раз. Я сама сплела — к нашей с Дэвидом свадьбе.

— Ты выходишь замуж?

Мать кивнула, смутившись. Я давно знал, что доктор Ливси хочет на ней жениться, однако не ожидал, что все уже решено.

Она с сомнением оглядела ожерелье.

— Что — не ахти? Думаешь, ей не понравится?

— Понравится, — вымолвил я, хотя был уверен, что Юна в жизни не наденет ожерелье с вредными перьями. — Очень.

И ушел в холл. Не стоять же под дверью номера, где осталась Юна-Вэл; и не было ни малейшего желания возвращаться в ресторан.

Входная дверь предупредительно открылась, в холл влетели снежные хлопья и каплями осели на полу. Снег валил преизрядный, свет фонарей бессильно в нем увязал, моря было не разглядеть.

На верхней ступеньке лестницы сидел Рысь. Наш белый с рыжими пятнами котун прядал ушами, стряхивая ложащийся снег, шерсть на спине подергивалась. Вообще-то Рысь недолюбливает снегопад.

— Кого сторожишь? — поинтересовался я. — Поджидаешь соседушку?

— Мяу.

— Она не придет. По такой непогоде.

— Мяу.

Рысь потряхивал ушами и ждал, на что-то надеясь. На усах повисли белые хлопья. Надоест дожидаться — сам к своей душечке побежит. Одному мне бежать некуда. И пожаловаться, как мне плохо, некому. Не стану плакаться ни матери, ни Тому. С Рысем, что ли, поделиться?

— Джимах! — через порог скользнул поюн, встал столбиком возле котуна. — Не двигаться. Я с тобой.

— Мяу, — отозвался Рысь.

Подошел Хэндс.

— Где они?

— Приводят в чувство Шона. Сильвер оглушил его из станнера.

Пилот выругался.

— Знал бы — в полицию его сдал. За то, что он с Юной творил. Она вечно его защищала — оттого что он помогал ей с RF. — Хэндс помолчал, наблюдая, как снег заносит наших зверей; они на глазах превращались в заснеженные пеньки. — Джим, у тебя вправду есть предчувствия?

— Ничего у меня нет. И никого, — вырвалось против воли. Не хотел ведь жаловаться.

Пилот мог бы возразить, что я неправ: у меня есть мать, Том с Шейлой и доктор Ливси, есть Рысь, лес и море. Наконец, есть деньги и вся жизнь впереди, и я волен покинуть Энглеланд и отправиться искать новых приключений и новую любовь. Я согласился бы, если б он так сказал, но Хэндс промолчал. Лишь провел ладонью мне по спине, и от его прикосновения стало легче, как будто мы были на борту RF-корабля или на Острове Сокровищ.

— Где эта бестолочь? — спросил пилот. — Дурной кургуар. И Шона не уберег, и сам смылся.

Я поглядел сквозь летящий снег. Ничего не видать. Надо было о чем-то заговорить, чтобы Хэндс не думал, будто меня нужно еще жалеть и утешать.

— Израэль, помните, мы с Юной-Вэл ухитрились создать иллюзии… Две здесь, а потом на «Испаньоле» отличились. Как по-вашему: отчего это было?

— Твоя Осененность и наши RF-умения одной природы — дары Чистильщиков. Юна испытала их гостеприимство и тоже что-то обрела.

— Ну и что?