Остров сокровищ

Я старался припомнить все, что слышал о людоедах, и уже собирался позвать на помощь, но мысль о том, что передо мной все-таки человеческое существо, хотя бы и дикое, несколько успокоила меня и вернула прежний страх к Сильверу. Я остановился, выискивая средство защиты, и вдруг вспомнил про пистолет. Тогда я приободрился и пошел навстречу этому неизвестному дикарю. Между тем он спрятался за ствол дерева, откуда, вероятно, наблюдал за мной. Заметив, что я двинулся по направлению к нему, он вышел из-за дерева и сделал несколько шагов ко мне навстречу. Затем он нерешительно остановился, отступил назад, снова двинулся ко мне и, наконец, к великому моему удивлению и смущению, бросился передо мной на колени, с мольбой протягивая ко мне руки.

— Кто вы такой? — спросил я, останавливаясь в недоумении.

— Я Бен Гунн, — отвечал он странным и хриплым голосом, напоминавшим звук ключа в заржавленном замке. — Я бедный Бен Гунн, да! И я уже целых три года не разговаривал ни с единой человеческой душой.

Теперь я видел, что это белый человек, такой же, как и я, и что у него даже приятное лицо. Кожа на всем теле была сожжена солнцем, и даже губы были черного цвета; тем заметнее выделялись на этом темном фоне его светлые глаза. Никогда еще ни на одном нищем не видал я таких страшных лохмотьев, как у него. На нем висели клочьями обрывки парусины и матросского платья, скрепленные между собой целой системой всевозможных застежек в виде медных пуговиц, деревяшек, просмоленной веревки. Поверх этого жалкого костюма красовался старый кожаный пояс с медной пряжкой — единственная целая вещь во всем его наряде.

— Три года! — вскричал я. — Верно, ваш корабль потерпел крушение?

— Нет, — отвечал он, — я — маррон!

Я знал, что это значит: марронами назывались те несчастные, которых пираты, в виде наказания, высаживали на необитаемом острове с небольшим количеством пороха и пуль.

— Да, — продолжал он, — три года уже живу я здесь на острове и питаюсь дикими козами, ягодами и устрицами. Ведь человек способен жить везде, куда только не занесет его судьба. Но моя душа стосковалась по настоящей еде. У вас нет случайно с собой кусочка сыра? Конечно, нет! Ну вот, а знаете, я не одну ночь видел во сне сыр, отличный, огромный сыр, и просыпался опять здесь, на этом диком острове!

— Если я опять попаду на корабль, то уж конечно достану вам сыру сколько хотите! — сказал я.

Между тем незнакомец все время щупал материю моей куртки, гладил мои руки, разглядывал мои сапоги и вообще выражал чисто детскую радость, что видит перед собой человеческое существо. Но при последних моих словах на его лице отразилось хвастливое лукавство…

— Если вы опять попадете на ваш корабль? — повторил он. — Кто же, вы думаете, помешает вам это сделать?

— Конечно, не вы! — отвечал я.

— Ну, понятно, не я, вы правы! — вскричал он. — А как вас самого зовут?

— Джим! — сказал я.

— Джим, Джим! — повторил он, видимо, довольный. — Да, Джим, долго я вел грубую, скверную жизнь, так что вам совестно было бы и узнать о ней. А ведь глядя на меня, нельзя подумать, что моя мать была прекрасная, святая женщина?

— Да, немножко трудно! — согласился я.

— Между тем это так, она была необыкновенно набожна. И я также был учтивым, примерным ребенком, и так бойко и быстро отвечал катехизис, что нельзя было отделить одно слово от другого. А потом и началось «это» — началось с самой невинной детской игры на улице, но пошло дальше и дальше. Как убеждала меня моя мать, эта святая женщина! Как предостерегала меня от зла! Но сама судьба толкала меня на опасный путь. Я много думал об этом теперь, за эти три года, и горько каялся. Уж больше не буду пить ром или разве чуть-чуть, с наперсток, чтобы только пожелать счастья. Я решил уже, что буду вести себя хорошо. А знаете, Джим, — прибавил он, понижая голос до шепота, — ведь я богат!

Я подумал, что бедняга немного помешался, сидя три года один на острове, и, должно быть, на моем лице слишком ясно выразилось мое недоверие, потому что он с жаром повторил:

— Я богат, очень богат, говорю вам! И я скажу вам вот что: я сделаю из вас человека, Джим. Да, вы будете благословлять Небо за то, что вы первый нашли меня!

Но на лицо его неожиданно набежала легкая тень и, схватив мою руку, он угрожающе поднял вверх указательный палец и спросил:

— Скажите чистую правду, Джим: это не корабль Флинта приехал сюда?

Тогда мой ум осенила мысль, что из этого одичавшего человека мы можем сделать себе союзника.

— Нет, это корабль не Флинта, — отвечал я, — и сам Флинт уже умер. Но, сказать по правде, у нас на корабле есть несколько человек из его шайки, и это, может быть, погубит нас!

— А есть человек… с одной ногой? — пробормотал он.

— Сильвер? — спросил я.

— Сильвер? Да, его звали Сильвером!

— Он у нас корабельный повар и к тому же главный зачинщик беспорядков!

Незнакомец все еще продолжал держать меня за руку и теперь сильно сжал ее.

— Если вас послал Долговязый Джон, — проговорил он, — то я погиб, я знаю это!