Остров спасения – Русский

В первые месяцы жизни на острове дети побывали почти на всех объектах необъятной, построенной на века, Владивостокской крепости. Больше всего старшие мальчики глубоко интересовались системой колодцев, родников и резервуаров для питьевой воды. С вершины рядом находящейся сопки она стекала по трубам, попадая в многотонные, глубиной до тридцати пяти метров, бетонные емкости, из них попадала в каждый двор близлежащих поселков Поспелово и Канала. Старожилы говорили: вода в их местах волшебная, сколь наберешь и сколь она стоит, не испортится, и это истинная правда. Женщины здесь отличались чистой ровной кожей, толстыми длинными косами и добрым нравом. От воды или еще от чего, история умалчивает, но факт. «Видимо, ветра ненужное повыдували!» – шутили они. Жаль только, источники не могли похвастать гигантскими запасами, поэтому в островских поселениях, удаленных друг от друга на приличное расстояние, проживало незначительное количество жителей.

Как-то в декабре, до морозов, дети вместе с воспитателями отправились в поход на самую высокую сопку острова – Русскую, в основании поселка Подножье. Сперва сели в лодки, чем существенно сократили путь. Старшие мальчики умело справлялись с веслами – не зря тренировались больше месяца. Переплыли внутреннюю бухту Новик, в поперечнике она не более полутора километров. Радовало солнце, тепло и безветрие, а также отсутствие снега. Дорога на сопку часто петляла и на нескольких глухих поворотах становилась крутоватой на подъем. Несмотря на мелкие сложности поход проходил в бодром настроении. Ближе к вершине им попался ключ, бьющий из-под земли.

– Опять! – старшие мальчики подскочили к воде и стали пробовать ее на вкус. Та лилась густым напором, но с краткими перерывами, была свежей и прозрачной.

– Необычайное явление! – воскликнул ученый и всезнающий из всех детей Петр Воронцов, сын потомственных фабрикантов. – Мы в который раз встречаем источник, бьющий с заметной силой и почти с самой высокой точки горы! Нет иного объяснения, эти сопки – молодые вулканы. Внутри них бурлят дивные, положенные только им процессы: нагревание жидкости и поднятие наверх, на оконечность! Да и вода, несмотря на время года, не очень холодная!

Все присутствующие подтвердили: да, она теплее, чем на Канале. Маша, интересовавшаяся миром растений, еще по дороге отметила, что папоротник зеленый, хотя немного увял. На Канале он давно побурел и засох. А вслух сказала:

– И правда: до сих пор можно гербарий собирать!

Младшие девочки, довольные образовавшейся паузой, нарвали тонких зеленых веток и начали плести венки, надев по готовности поверх теплых платков. На оконечности сопки расположился военный форт, к нему шла мощеная ровным гранитным камнем розового в крапинку цвета изрядно широкая дорога, перед входом которого красовались огромные бетонные цифры «1909». На искровой станции тоже были цифры – «1904», а на форте Поспелово – «1906». Видимо, тут было принято на фасадах зданий выкладывать год постройки.

По выходным петербургские дети посещали церковь. Сопровождал детей Патрик, молодой человек, учитель математики и одновременно воспитатель у малышей. Те в город не ездили, учились в местной школе. В отличие от других воспитателей по-русски изъяснялся прекрасно, даже без акцента. Кто он был – англичанин или шотландец – Маша не помнила, главное, добрейшей души человек.

Путь в школу хотя был и не близкий, но Маше безмерно нравилась морская дорога. Погода в основном стояла теплая, солнечная, это было непривычно. В Петербурге глубокой осенью и зимой хмарь, влажность, туманы. А здесь море и небо голубое, ни облачка, ни тучки, ветра нет. Красота!

Война, развернувшаяся в западной части, до Владивостока пока что не докатилась. Но жили, как на пороховой бочке из-за сложностей с японцами. Действовавшую обстановку учителя из гимназии считали совсем не простой: интервенты спали и видели, чтобы город перестал существовать в качестве российской оборонительной крепости Дальнего Востока.

Из соседнего дома, находившегося в нескольких шагах от искровой станции, к петербургским детям часто приходила в гости девочка Поля, ей было двенадцать. Рассказывала страшилки, любила петь; носила нарядные, с вышивкой, платья, а косы были всегда исключительно заплетены. Один раз помогла Лизе заплести волосы с одной стороны головы на другую – веночком, и Маша вспомнила: у красавицы, подарившей сверток, из-под платка виднелась очень толстая темно-русая коса, заплетенная подобным образом. Она сразу спросила, кто так Полю научил.

– Кто-кто, мама, конечно, – с живостью в голосе ответила девочка.

– А вы местные или приехали откуда?

– Я отсюда, а родители мои в этих краях лет двадцать. Мы, эстонцы, – рыбаки-поморы, учим всех правильно рыбу и морских гадов разводить.

– Кто такие – морские гады? – удивилась Маша.

– Кто-кто – трепанги, гребешки, – улыбнулась Полинка.

Маша слышала про эстонцев. Жили обособленно, занимались рыбалкой и садоводством. Вот кем были те женщины…

– Поля, а ты можешь объяснить значение слова «гешелёк»?

Девочка задумалась.