Остров спасения – Русский

Двадцать второго августа, с первыми заморозками, их отправили по железной дороге в пустых угольных вагонах до Владивостока. Высадили на станции Вторая Речка, дальше вели пешком до самого пересыльного лагеря, рядом с Моргородком. Продержали около двух месяцев. Жили в деревянных, наспех сколоченных бараках. Каждый день кто-нибудь умирал. Люди сильно кашляли. В меню кроме хлебной каши появились полугнилые помидоры и арбузы. Юган с Эвальдом держались неразлучно. Несмотря на тридцать восемь и почти полгода в тяжелых условиях, Юган был крепким и выносливым. Высокого роста, худощавый, с выразительными чертами лица, на носу еле заметная горбинка, волосы темно-русые, хотя в детстве были соломенного цвета. Бабушка говорила, у них в роду у всех так. Раз в две недели набирали небольшое количество арестантов и отправляли на пароходах одних в Магадан, других на Сахалин. А в ноябре пришел черед Югана с Эвальдом. Группа изможденных, грязных, плохо одетых людей медленно брела по основной городской дороге с Моргородка в порт на мыс Чуркина. Шли пять часов. Их постоянно подгоняли, подталкивали, некоторые падали, поднимали свои же, поддерживали и шли, преодолевая версты.. Кто-то из конвоиров просчитался, группу набрали на тридцать человек больше, чем надо, и на корабль отобранные арестанты не помещались. Решили, двадцать человек посадить на открытую баржу. На ней закрытых кают нет, кроме одной, совсем мизерной – с решетками на окнах и железной дверью, но она для капитана и матроса. Для пассажиров – открытая палуба. К барже привязали большой деревянный плот, на нем тоже находились арестанты, остальные десять. Лежа. В ноябре. Когда может быть шторм, и безумная стихия будет захлестывать ледяную морскую воду на палубу баржи, где не укрытые люди могут только стоять, и на поверхность плота, где люди могут лишь беспомощно лежать…

После очередной сильнейшей волны старую, потрепанную временем баржу перевернуло. От плота впоследствии даже щепок не нашли. Юган схватил бревно, смытое с палубы, и с его помощью удерживался на поверхности. Хорошо, не успело утянуть на дно и не набрал воды. Искал, звал Эвальда изо всех сил, но сквозь рев ветра и волн это было бесполезно. В столь жуткую непогоду просто невозможно что-либо увидеть или услышать. Знал, чуял, берег недалеко, но в какую сторону плыть, не понимал. Гигантские волны хлестали по израненному телу, морскими перекатами полностью перекрывая все звуки. От холода Юган заснул…

Глава 3

Маша смотрела на мужчину, внезапно ворвавшегося в ее тихое размеренное настоящее. В сердце защемило, когда нашла его на песке и везли с Сашей домой. Подобное она испытывала по отношению к Ване, брату Полинки. Всегда чувствовала его приближение, а случайные (возможно, и нет!) прикосновения обжигали. Была ли это любовь, Маша не знала, слишком юной была. После смерти супруга вела совершенно отшельнический образ жизни. Разбавлял одиночество китаец Саша, давно живший в семье мужа. Конечно, он мог уехать на родину, но был предан покойному Всеволоду до глубины души. Тот его во время охоты вытащил из когтей самого леопарда, и Саша боготворил своего спасителя. Всех китайцев, живших во Владивостоке, называли хунхузами, так уж повелось. Хотя глубоко неверно. Если быть точнее, хунхузы – морские китайские пираты, иногда промышлявшие и сухопутным разбоем. Началось все с тех времен, когда морские разбойники, по слухам, закапывали на Русском острове награбленные несметные сокровища.

Детей у Маши не было. «И уже не будет», – горько вздыхала она, смотря на свои тридцать пять в зеркало. В отражении она видела стройную, хрупкую, приятную женщину с темно-русыми, длинными, спадающими густыми волнами волосами и серо-зелеными, сверкающими искорками глазами. Почему Бог не дал им с мужем детей – неизвестно, может, северо-западный ветер виноват, как говорили здесь местные жители. Многие советовали, когда осталась одна, уезжать. Деньги есть, села тайно, по договоренности с кем-либо на пароход, и была такова где-нибудь в Америке. И чем чаще задумывалась, в голове все яснее прорисовывался четкий и обдуманный план…

Постучали в дверь. Маша быстро закрыла дверь кладовки, куда разместила Югана. Про себя называла его Ваней, как свою скромную девичью симпатию. Низкую дверь кладовки заставила полупустым шкафом и направилась к вошедшему; с ним разговаривал Саша, оттягивая драгоценные секунды. Пришел сосед Сергей, давно желавший не только чай с Машей распивать. Он смотрел на нее пристальным и одновременно вопросительным взглядом, об истинном значении которого пока не догадывалась.

– Недалеко от острова перевернулась баржа с арестантами-уголовниками. Ищут уцелевших. Ты же знаешь, к нашему берегу сильное течение идет, вечно все прибивает, – полушепотом ронял слова Сергей, глубоко обнажая нижние зубы. Широкий, приземистый, с круглым лицом, он смотрел на людей исподлобья, подозревая всех и вся в немыслимых грехах. С Машей они давно были на «ты», сразу после знакомства на ее свадьбе.

«Ах, вот чего! Пришел с разведкой!» – молниеносно поняла Маша.