Остров спокойствия

– Детка, я знаю всех и везде. Поехали вместе, я вас познакомлю.

Симона засмеялась.

– Собирай чемодан.

Она провела во Флоренции восемнадцать месяцев. Учила язык, выращивала помидоры и герань на балконе квартиры с видом на площадь Сан-Марко и завела итальянского возлюбленного по имени Данте.

Данте, умопомрачительный красавец, играл на виолончели и любил готовить для Симоны пасту. Он часто ездил на гастроли с симфоническим оркестром, так что их отношения не мешали ей и оставляли время для работы. Ее не волновало, что Данте встречался с другими женщинами; он просто был частью прекрасной интерлюдии в ее жизни – из секса, солнца и скульптуры.

Она общалась с художниками, мастерами, ремесленниками, техниками. Обливалась потом в литейном цеху, чтобы узнать побольше о работе с бронзой. Училась, экспериментировала, открывала для себя новое и наконец приобрела достаточно уверенности, чтобы договориться о показе своих творений в модной художественной галерее. После чего провела четыре месяца, создавая работы для серии, которую она назвала «Боги и богини».

Симона пригласила на показ родителей – из вежливости. Они отговорились делами, но прислали в галерею две дюжины красных роз и открытку с пожеланием удачи.

Наблюдение за погрузкой и разгрузкой скульптур и споры с менеджером галереи по поводу их размещения не оставили ей времени для страхов и сомнений. Симона говорила себе уже сотни раз: если показ станет провалом, значит, она недостаточно хороша.

Пока.

Но и тогда она не признает поражения. Хотя родители могли бы счесть – поправка: наверняка сочтут – ее неудачницей. Она все равно никогда не будет соответствовать их стандартам. Для этого у них есть Натали.

Как одеться? Симона выбирала между строгим деловым черным платьем и дерзким, сексуальным красным. «Мама проголосовала бы за черное. Будь сдержанной, изысканной».

Она выбрала красное и к нему – золотые босоножки на убийственном каблуке, от которых сразу заныли ступни. Зато в босоножках был виден ее педикюр того же гранатового оттенка, что и основной цвет волос, к которому она, подчеркивая геометрию прически, добавила бирюзовые, сливовые и алые пряди.

Чтобы добавить в образ богемности, она надела серьги с каскадом золотых дисков и стопку тонких браслетов на руку.

Слишком ярко? Наверное, все-таки черное.

Прежде чем она успела достать его из шкафа, в дверь позвонили. Еще цветы от Данте, думала она, семеня через гостиную, уже благоухающую белыми розами, которые он прислал накануне вечером, красными лилиями, присланными сегодня утром, орхидеями и розовыми тюльпанами днем.

Симона открыла дверь и, взвизгнув, обняла бабушку.

– Сиси! Сиси! Ты здесь!

– Где еще я могу быть?

– Ты приехала! Так далеко…

– Для бешеной собаки семь миль не крюк.

– Ой, ну заходи, садись. Ты приехала только что? Давай мне свою сумку.

– Я как приехала, сразу сюда. Но ты не волнуйся, я поселюсь у Франчески с Изабель.

– Нет, нет, я им тебя не отдам! Ты останешься здесь. Пожалуйста!

Сиси откинула назад длинные волосы, теперь цвета меди.

– А как же твой итальянец?

– Данте в Вене. Не смог вырваться. Но он здесь повсюду.

Она указала на комнату, полную цветов.

– Гляди, какой романтик. Ну, раз только ты и я, буду рада остаться. Скажу Франческе и Изабель. Они придут сегодня вечером, и я потом вас всех веду в ресторан праздновать. Боже! – Сиси с восторгом разглядывала любимую внучку. – Посмотри на себя! Твоя прическа – настоящее произведение искусства. А платье!

– Я как раз хотела переодеться. У меня есть черное платье, и оно могло бы…

– Это клише, дорогая. Не надо.

– Правда?

– Ты выглядишь смелой, уверенной и готовой ко всему. Только побереги свои ножки и сними эти туфли, пока мы дома. Сколько у нас осталось?

– Больше часа.

– Класс. Хватит времени, чтобы ты принесла мне бокальчик вина, а я пока прихорошусь.

– Ты и так самая красивая женщина в мире. Не могу передать, как много это для меня значит, что ты приехала ради меня.

– Не смей плакать! – Сиси приложила палец к носу внучки. – Твои глаза выглядят фантастически. Пожалуй, попрошу тебя сделать и мне макияж. Но сперва вино.

Скинув туфли, Симона прошла на кухню, взяла бутылку домашнего красного вина, быстро побросала в тарелку сыр, хлеб и оливки.

– Я знаю, галерея не самая престижная… – начала она.

– Прекрати немедленно! Запрещаю распространять негативные флюиды. Любые показы важны, а этот особенно. Твоя первая европейская выставка. – Раскрыв стеклянные двери, Сиси вышла на балкон, села на металлический стул и взяла бокал с вином, который Симона поставила на столик рядом с ней. – Салют, мое сокровище.

Они чокнулись.

– Я очень благодарна за предоставленный мне шанс. Но не хочу подогревать свои ожидания.

– Что ж, вижу, я приехала не зря. Сегодня вечером твоя звезда будет сиять, поверь мне. Ты ведь знаешь, я немножко ясновидящая. И ты позволишь своей звезде сиять, не то мне придется надрать тебе задницу.

– Я так рада, что ты здесь. Надолго сможешь остаться?