Остров спокойствия

С помощью пальцев и инструментов Симона вылепила глазные яблоки, уголки глаз, веки. По привычке она перескакивала от одной части лица к другой, поправляя глаза, нос, подбородок, уши – сначала начерно, потом с все большим вниманием к деталям. Перемещаясь от одного лица ко второму, как того требовали ее разум и руки.

Рот, идеальный на «прежнем», с намеком на самодовольство. На «нынешнем» – искривленный уголок губы; изъян, да, именно озлобленность кривит эти губы.

За окном падал снег. Симона работала молча, не желая сегодня музыки.

Только глина под руками.

Она ощутила в этих лицах жизнь еще до того, как снова перешла к глазам. Анатомия, конечно, помогала – складки век, морщинки. Однако в глазах всегда необъяснимо присутствовала жизнь – как свет, льющийся из окон.

Глаза юной девушки излучали уверенность, граничащую с высокомерием. В глазах женщины отражались не только ужас и страх давно минувшего вечера, но и его последствия в мыслях и в сердце женщины, которая его пережила.

Патрисия Хобарт тем временем тоже работала. И за ее окном тоже падал снег.

Она изучала информацию об еще одном выжившем в «Даун-Ист». Ей хотелось встряхнуться, и Боб Кофакс был идеальным вариантом. Охранник торгового центра выжил после двух огнестрельных ранений. Пресса уделила ему больше внимания, чем, по мнению Патрисии, он был достоин. Вдобавок он продолжал работать в торговом центре, словно пользуясь неудачей ее брата.

Боб, похоже, считал факт своего спасения посланием от высших сил, чтобы он максимально использовал дар жизни, помогал нуждающимся и с благодарностью начинал и заканчивал каждый день.

Так он написал на своей странице в Фейсбуке.

Сейчас Боб собирался отметить свой юбилей с женой и двумя детьми – один из которых был геем, «женатом» на другом гее, что оскорбляло Патрисию до глубины души. И, как будто этого было недостаточно, они еще усыновили какого-то азиатского ребенка. Ладно хоть его другой сын женился на настоящей женщине и имел пару настоящих детей.

Вся эта дурацкая семейка планировала устроить себе недельные каникулы, полные веселья и солнца, на Бермудских островах.

Их страницы в Фейсбуке предоставили ей всю необходимую информацию – даже часы с обратным отсчетом времени.

Девятнадцатого января Бобу исполнялось пятьдесят лет.

Поразмыслив, Патрисия выбрала себе фальшивое имя, продумала внешний вид и забронировала роскошный номер в том же курортном отеле.

А затем перешла к самой интересной части: стала планировать, как убить Боба до того, как ему исполнится пятьдесят.

За два дня до Рождества дом Сиси светился праздничными гирляндами огней. Настолько ярко, что в ясную ночь его можно было разглядеть с материка. На рождественской елке висели армии Санта-Клаусов, мифологических существ, богов, богинь и разрисованных вручную шаров.

В камине весело трещал огонь. С наступлением сумерек Сиси зажгла десятки свечей в доме и в стеклянных фонарях снаружи. Люди из кейтеринговой службы устанавливали столы для ежегодного праздничного дня открытых дверей.

Сочельник они провели вдвоем с Симоной, а рождественский день предназначался для семьи. Но сегодняшний вечер – один из ее самых любимых вечеров в году – был для всего острова.

Праздничное настроение усилилось, когда приехала Ми.

– Веселого, счастливого всего! – Сиси крепко обняла девушку, затем забрала у нее сумки.

– Сиси, дом выглядит потрясающе. Прямо как ты.

– Я очень рада тебя видеть. Давай свое пальто, сумки. Я налью тебе выпить.

– В два часа дня?

– Это же Рождество! Мы сделаем «Мимозу». Отнесешь одну Симоне и заманишь ее сюда. Думаю, она прячется в студии, чтобы я не доставала ее вопросами о том, что она сегодня наденет. Как твоя семья?

– Все хорошо. – Ми сняла кепку, открыв короткое прямое «каре». – Нари помолвлена… ну, завтра вечером будет помолвлена. Все уже знают, кроме самой Нари. Джеймс по-старомодному просил ее руки у моего отца. Он сделает ей предложение в рождественский вечер.

Мальчик из Бостона оказался стойким, подумала Сиси, замерев с бутылкой шампанского в руке.

– Она его любит?

– Она его любит.

– Ну, тогда выпьем за ее счастье. – Сиси выпустила пробку с веселым хлопком. – А ты как? Присмотрела себе кого-нибудь?

– Так, присматривала, но… – Она пожала плечами. – Никто не покорил мое сердце и разум.

– Понимаю. Секс – это просто. А любовь сложна. Вот возьми бокал и отнеси его Симоне, посплетничайте немного, а потом заставь ее спуститься сюда. Мы втроем еще немного выпьем, поболтаем, затем будем прихорашиваться.

Ми взбежала по двум лестничным пролетам наверх, держа по бокалу в каждой руке.

Войдя в студию, под музыку, которая заглушила ее подъем по лестнице, она увидела, что подруга красит скульптуру чем-то красным.

Обнаженная женщина изогнулась назад, образовав почти окружность от ступней до макушки. В руках она держала лук с зазубренной стрелой, направленной прямо вверх.