Остров Свиней

— Что это? — снова спросил я, не отрывая взгляда от скалы. Солнце светило так сильно, что можно было различить отдельные листья деревьев, тени которых напоминали кактусы в пустыне. — Расскажите мне.

— Всему свое время, — ответил Блейк, сверкнув ободряющей улыбкой, и поднял графин. — Еще вина? Мы хотим, чтобы вы радовались жизни.

— Но что же там, на вершине утеса? — спросил я. — Я буду радоваться жизни гораздо больше, если узнаю, на что вы все смотрите.

— Вот видите! — резко сказала Сьюзен Гаррик, оттолкнув от себя стул и поднимаясь. Взгляд ее не отрывался от Блейка. — Я же говорила, что он станет вмешиваться. Журналисты всегда так поступают. Он просто собирается искушать…

— Достаточно, Сьюзен! — сказал Блейк. — Успокойся.

Положив руку на плечо жены, Бенджамин заставил ее сесть. Она медленно опустилась на стул, со злостью глядя на Блейка, так, словно ненавидела его больше всего на свете.

— А теперь, — с улыбкой произнес Блейк, взяв меня за руку и заставляя встать, — пойдемте, Джо. Я покажу вам оставшуюся часть нашего рая.

7

На все мои вопросы я получал одни и те же ответы: «Малачи ушел. Ушел. Он нас оставил. Блейк все вам расскажет, когда этого пожелает Господь». Пока две пожилые женщины в синих батистовых фартуках убирали со стола остатки еды, мне устроили экскурсию по острову. Ну, вы знаете, что показывают в таких случаях — электрогенератор, систему канализации, орхидеи и фасолевые грядки. Мне преподнесли сорванную прямо с дерева недозревшую сливу и свежую устрицу, снятую с камней возле пристани. Потом меня затащили в громадный сарай и заставили смотреть, как сланцевая плита проходит через режущее оборудование, разворачивается, полируется и протирается льняным маслом в процессе изготовления кельтских крестов, которые община продает на материке. И всюду рядом со мной толкались люди, хватали меня за локоть и спешили объяснить, как замечательно они ведут здесь хозяйство. Но куда бы мы ни направлялись, мы все время придерживались нижних склонов утеса.

— А где же свиньи? — спросил я Блейка, когда мы вошли в небольшой лесок и наконец начали подниматься по тропке, ведущей к утесу. К этому моменту экскурсия продолжалась уже более двух часов, и «комитет по встрече» сократился до самого Блейка и унылой девушки-подростка с худыми, как спички, руками, предложившей подержать мою сумку для камеры, пока я буду делать снимки. — Это называется остров Свиней, но я нигде не вижу никаких свиней.

— Верно, — ответил он, с улыбкой взяв меня за руку, — но ведь это всего лишь прозвище. В действительности остров называется Куагач-Эйлеан.

— Значит, здесь нет свиней?

Он замялся — похоже, подыскивал ответ. Однако через несколько секунд его лицо просветлело, и он весело сказал:

— Посмотрите сюда! — С этими словами Блейк направился по дорожке, ведущей куда-то в сторону, в темноту леса. — Мы приближаемся к самому сердцу нашей общины.

Я последовал за ним, и через несколько метров мы подошли к деревянной церкви, наполовину скрытой среди деревьев. Прямоугольная башня заканчивалась наверху небольшим шпилем и двумя витражами в готическом стиле, некоторые участки которых были заменены прозрачными стеклами. Облепивший здание плющ был удален, однако его ветки оставили на стенах странные текстуры, наподобие следов прилива. Слева от дверей стояло распятие в человеческий рост — как и кельтский крест, оно было сделано из камня, но выполнено как-то топорно. Лицо напоминало странную филиппинскую икону, которую я сфотографировал в Маниле, — кожа складками собралась вокруг рта, словно у агонизирующего животного. Тело покрыто небольшими выступами и какими-то отметками. Прикрыв глаза от солнца, я заметил, что на коже выцарапана серия цифр.

— Прогнозируемая численность населения каждой страны мира в две тысячи двадцатом году, — сказал Блейк. — Мы считаем, что из-за медицинского вмешательства в естественный цикл жизни и смерти эти цифры словно клеймо на теле Христа и даже сейчас, когда Он сидит со Своим Отцом, Он чувствует агонию планеты. Входите. — Блейк раскрыл передо мной дверь. В полутьме я увидел выложенный плитами пол и уловил аромат камфары, мастики и красного вина. — Пройдите мимо Него, Джо. Он смотрит на вас только с любовью. Только с любовью и состраданием. Пройдите мимо Него. Входите.

Было немного жутковато подходить так близко к распятию. Оно было примерно одного роста со мной и казалось настолько реальным, что пройти мимо него было все равно что пройти мимо мертвеца. Глядя прямо перед собой, я пригнул голову и шмыгнул в темный вестибюль, где в полумраке уже стоял Франденберг.

— Я хочу, чтобы вы увидели это, Джо.