Остров Свиней

— Я знаю, о чем вы думаете — дом престарелых, да? — Она усмехнулась, показав дырку на месте левого клыка.

«Никакого лечения», — промелькнуло у меня в голове.

— Они ждали до тридцати восьми лет, пока наконец меня не сделали — уже совсем старыми. Ничего себе, правда? Но тут все такие — кучка дебилов. — Она перестала улыбаться и несколько секунд смотрела на меня, переминаясь с ноги на ногу и обкусывая большой палец. — А знаете, вы не похожи на журналиста. — Она вытащила палец изо рта. — Вам кто-нибудь об этом говорил? Я много смотрю телик и знаю, как должны выглядеть журналисты. Первое, что я подумала, когда вас увидела, — ни в коем случае, он совсем не похож на журналиста.

Я посмотрел на свои видавшие виды шорты, большие перепачканные руки и грязные сандалии и не смог удержаться от улыбки. Она была права — несмотря на диплом по психологии, хорошо обставленный дом и непыльную работу, я так и не смог вытравить из себя мерсисайдского докера. Я занимался этим делом только один раз — летом, когда помогал отцу, — но, очевидно, оно сидело у меня в генах.

— Знаю, — сказал я. — Я похож на грузчика.

— Точно. Вы похожи на грузчика.

Закрыв объектив крышкой, я пристально посмотрел на девочку.

— Соверен, — спросил я, — что здесь происходит? Что творится в церкви? Для каких ритуалов она предназначена?

Она засмеялась.

— Я знаю, о чем вы думаете. И знаю насчет видео. Говорю вам — мы смотрим телевизор.

— Тогда что это такое? Ну, та штука на пляже. Что это?

— Это зависит от того, кого вы спрашиваете. Один говорит одно, другой — другое.

— Ну а ты? Что говоришь ты?

— Я говорю, что мы не сатанисты. В церкви ничего не происходит, кроме обычной ерунды. Молитвенные собрания, тамбурины. Папа с мамой ведут себя как полные идиоты. Это, ну, так скучно, что просто не верится. И холодно. Мама перестала меня туда гонять во все дни, кроме воскресений.

— А замки на дверях? Там очень солидные замки. Выглядит так, словно кого-то пытаются не выпустить.

Соверен смущенно заморгала, затем ее лицо прояснилось, и она рассмеялась.

— Да вы что, Джо? — И она постучала себя по темени, словно говоря: «Какой же вы дурак!» — Не выпустить — впустить. Там пытаются не кого-то не выпускать, а что-то не впустить.

— Вы не отвечаете ни на один вопрос из тех, что я задаю. Вы не хотите говорить о ваших ритуалах или о слухах, которые вокруг них ходят. Или о том, почему все так беспокоятся насчет того, что находится на вершине скалы. Вместо этого вы выдаете мне пресс-релиз о том, как замечательно ППИ заботятся о Куагач-Эйлеан. — Наклонившись над столом, я налил себе еще джина.

Было уже поздно — около полуночи. Мы пришли в коттедж Блейка после ужина в трапезной и сидели за кухонным столом возле окна, выходящего на утес. Было темно, и в оконном стекле мы видели только собственные отражения — свои лица, подсвеченные снизу небольшой настольной лампой. Соверен дала мне подсказку — нужно заставить Блейка сказать правду.

— И знаете что? — продолжил я, отодвигая бутылку и поудобнее устраиваясь на стуле со стаканом в руках. — У меня мелькнула мысль, что нечто подобное со мной уже случалось. Почти десять лет назад — я имею в виду революцию на Эйгге.

Блейк оперся подбородком на большой палец — в двух других пальцах дымилась зажженная сигара — и смерил меня спокойным взглядом.

— Ну и?

— Я был одним из тех журналистов, которые обо всем рассказали. Дал им рекламу, в которой они так нуждались.

Блейк молча кивнул, ожидая продолжения. Я улыбнулся.

— Этот остров куплен на деньги Малачи Дава, верно? Вы приехали сюда вместе с ним, но теперь его здесь нет — и никто не хочет о нем говорить. Так вот, я попытаюсь сделать решительный шаг, Блейк. Попытаюсь предположить, что вы затащили меня сюда обманом. — Лукаво улыбаясь, я погрозил ему пальцем. — Меня мало интересует сатанизм. Или то видео. Думаю, Малачи оставил вам все и исчез, уж не знаю куда, — и вас это беспокоит. Вы хотите собрать деньги, чтобы выкупить у него Куагач. Вы не рассчитываете выручить деньги от продажи тех крестов, поэтому вам нужны пожертвования. И вы хотите, чтобы я сделал для Куагача то же, что и для Эйгга.

— А вы сообразительны, Джо.

— Да, Блейк. — Я опрокинул в себя джин, аккуратно поставил стакан на стол и встретился с ним взглядом. — Я такой.

Наступило долгое молчание. Я хотел, чтобы он немного подергался. Через некоторое время он откашлялся и опустил глаза, постукивая сигарой по пепельнице и неловко ерзая на стуле.

— Удача нас оставила, Джо. Дела пошли неважно.

— Ладно, — вздохнул я. — Тут все просто. Вы рассказываете мне историю о сатанизме, я вставляю в нее ваш крик души, помещаю все это в одно из общенациональных изданий как гвоздь программы, и вы даже не заметите, как вся страна будет рыдать вместе с вами. Дав готов продать остров?

— Нет. Но если мы сможем собрать деньги на судебные расходы и доказать, что он сумасшедший, то сможем вытащить его на опекунский суд, здесь или в Англии. Суд назначит администратора, и, получив доверенность, мы сможем купить остров. Мы не станем его обманывать — дадим ему то, что он заплатил.