Остров Свободы

Через полчаса таких песенных выкрутасов, потому что мы пели с энтузиазмом ещё и на плацу, все устали и личный состав реактивки безропотно лёг спать. Мы, ответственные, посидели ещё с полчасика и тоже завалились спать. Я как в яму провалился, но проснулся свежим и полный сил, с удивлением обнаружив спящим около себя командира батарее. По его помятому виду было видно, что новогоднюю ночь он провёл бурно и явно не дома. Через час проснулся и он. Мутным и унылым взглядом обвёл помещение канцелярии и сходу всосал из холодильника холодненькой Менты, крякнул с удовольствием и вновь припал к спасительному напитку.

– Ну и дома мне будет…., – грустно прокомментировал комбат, – и главное обидно, что не хера не помню – где и как…

Глава четвёртая

Был последний день занятий по боевой готовности и всем уже до чёртиков надоело бегать из расположения в парк и обратно. Бежать надо в парк метров четыреста, да всё в горку по каменистой тропе, так что когда там оказываешься, то весь в мыле и в поту. Назад то ничего – вниз и не неторопливо. Всё как обычно, как и в Союзе. Первый день не спеша, второй день лёгким галопом, третий уже в хорошем темпе, а сегодня с выходом в район. Единственно, что радовало – тепло. Для старослужащих тепло, а для новичков жара. В Союзе, как по закону подлости, во время выхода в район устанавливались морозы и занятие превращалось в борьбу с холодом.

Сегодня вся бригада по нескольким маршрутам пешим ходом выходит в район сбора. А это двадцать километров туда и столько же обратно. Конечно, это учебный район сбора. В случае же войны есть секретный район, сведение о котором хранятся в запечатанном пакете. Я со своими разведчиками тогда должен в течение трёх часов разведать маршрут и сам район и доложить по связи командованию о его готовности или о каких-либо сюрпризах, обнаруженные разведкой – как на маршруте, так и в районе.

Наша батарея тоже идёт, а я еду на машине и разворачиваю в районе палатку для командования дивизиона. Иван Худяков заболел и начальник штаба сказал, что я на этот выход буду работать за начальника разведки. С одной стороны мне хотелось пройти с батареей, но с другой стороны лучше это сделать весной, когда организм адаптируется к жаре. А так только изойдусь потом.

Естественно сыграли в шесть часов тревогу. За нами в деревню примчался автобус, сбегали в парк, изобразили там заводку двигателей и на завтрак. После завтрака колоннами начали вытягиваться из своих расположений. А я быстро загрузил большую палатку, колья, стулья, столы бачки с водой, связь и остальное имущество в кузов и тоже двинулся за БТРом командира дивизиона, где сидел сам Подрушняк и всё управление.

Выехали через тревожные ворота нашего учебного центра, на асфальте свернули влево, через два километра вправо и стали подыматься вверх, в холмы. Здесь ещё не был и поэтому с любопытством рассматривал голую незнакомую местность с выжженной жёлтой травой и одинокими пальмами, стоявшими друг от друга на расстоянии метров в пятьдесят. Попетляв между вершинами холмов, внезапно въехали в лес. Это по нашему лес, а по их наверно кусочек джунглей. Высокие деревья с мощными и обильными кронами, обвитые длиннющими лианами толщиной в человеческую руку, густые заросли, между ними папоротники и другие растения, закрывающие землю. Всё это было густо и неприступно переплетено и человек мог туда зайти, только если в руках будет хорошее мачете. И то придётся с силой прорубаться через кусты. Узкая дорога, зажатая джунглями, внезапно нырнула под массети, натянутые высоко над дорогой и крепко зацепленные за верхушки деревьев.

– Ого…, – удивился я, через лобовое стекло с любопытством рассматривая бесконечную массеть.

– Тут, дальше…, километрах в пяти у них подземные склады в туннелях и патронный завод. Вот они и маскируют дорогу и массеть ещё километра два будет висеть, – прокомментировал водитель, уходящий в Союз на дембель весной.

Действительно, через пару километров появилась развилка дорог. Мы уходили влево, а дорога ныряла уже под непроницаемые кроны деревьев сомкнувшихся над дорогой. Там уже массетей не было видно, да и так с воздуха ни черта не увидишь в этом растительном буйстве.