Остров Свободы

– Смотри, смотри на того, – Серёга кивнул головой на третьего солдата. Тот тоже встал, но стоял и не двигался с места. Ноги тоже в раскоряку, ширинка застёгнута, но поза, в которой он стоял, говорила уже о проблемы с задницей. Солдат сделал неуклюжий шаг, болезненно поморщился, потом ещё шаг и новая гримаса на лице – и так, чуть не плача он подошёл к кузову, куда ему помог забраться водитель ГАЗ-66.

– Серёга, что хоть случилось?

– Те, двое с яйцами, натёрли трусами розочки до крови и идти могут только когда яйца в руках несут.

– А как можно трусами так натереть кожу? Я первый раз такое вижу.

– В Союзе, конечно, такое не увидишь, особенно у тебя на Урале. А здесь, когда человек потеет быстро. Это ж молодняк, который осенью прибыл. Так вот трусы становятся мокрыми и противоположная штанина трусов, от той где все причиндалы болтаются, начинает скатываться до самой промежности и сдавливать там кожу. Если идёшь один, можно остановиться и всё это дело расправить, правда через некоторое время снова скатается и снова придётся останавливаться. А тут идёшь в составе колонны, когда тебя подгоняют и ты не должен отставать, вот так и происходит. А у третьего…, он натёр задницу. И майки точно также скатываются и могут натереть уже подмышки. Тоже бывает у кого волосы между ягодицами жестковатые… Чтобы избежать в условиях тропиков на таких длительных маршах, таким надо слегка промежность вазелинчиком, как это не смешно, немного пройти.

Серёга хитровато посмотрел на меня: – Повезло тебе, что ты сегодня на машине. Тоже ведь мог влететь.

Я беспечно махнул рукой: – А…, я плавки ношу, не прошёл бы этот номер. Ладно, поехали…

Завёз солдат к штабной палатке и там их высадил. Они сели в тени баобаба и ими занялся наш медик, а майор Захаров отослал с Мельниковым в батареи.

– Иди с Мельниковым, посмотри, где районы батарей и как они их приводят в порядок. Потом придёшь, доложишь…

Районы оказались совсем рядом. Если идти по дороге то это будет метров семьсот, а напрямую через тростник всего триста метров. Здесь уже кипела работа. Бойцы махали мачетками, вырубая мелкий кустарник, заполонивший выкопанные капониры под технику за прошедшие полгода. Офицеры кучковались и с наслаждением покуривали, делясь впечатлениями от марша. В первой и в моей батарее всё было нормально. Бойцы закончили рубку и теперь растелешившись до трусов и плавок сушили на горячем солнце обмундирование, готовясь двигаться обратно. А вот район третьей батареи накрывали волны зловония.

– Что тут у вас за херня? – Выскочив из облака зловония, я подошёл к смеющимся офицерам третьей батареи. Те стояли в сторонке и следили, как солдаты по очереди подбегали к капонирам. Рубили с минуту здоровенные кусты и убегали к чистому воздуху, чтобы отдышаться.

– Так что тут у вас так воняет? Гавно что ли раскопали?

Офицеры рассмеялись: – Ничего, ничего, Боря, вот ещё немного послужишь и узнаешь что такое «Смерть европейца», а сегодня… вон иди к тем кустам и запомни их. А когда их увидишь – не трогай. Всё кругом завоняешь и сам провоняешь.

Закрыв нос пальцами и дыша широко открытым ртом, я подошёл к порубленному кустарнику и осмотрел ветки. Одну из них поднял и сильно нюхнул: – Блядььььь…., ну и вонь…., – бросил ветку и метнулся к сослуживцам, которые встретили меня подколками.

Отсмеявшись вместе с ними, я спросил: – А что про «Смерть европейца» говорили? Что это за фигня?

Снова смех и новые подколки: – Узнаешь в своё время, но это фигня. На мужиков не особенно действует, в основном на баб. А вот «кубинка» – этого ты никак не минуешь. А вот эти кусты увидишь – не трогай. Пока их не трогаешь – они не воняют. А как рубить начинаешь, так вот эта вонь и идёт.

Обойдя весь район, я вернулся на поляну к штабной палатке. К этому времени подъехал на машине командир взвода обеспечения прапорщик Киреев, привёзший на весь дивизион обед. Как только дивизион отобедает, так сразу же пойдём обратно.

За обедом я спросил секретчика – Что это за херня такая «Смерть европейца» и «кубинка»?

– Около твоей касы дерево растёт. Ну…, такое как сирень, правда там цветы крупные и красные. Так вот когда она начинает цвести, все белые люди начинают сильно чихать, а ещё больше слезятся глаза. На негров, метисов и всех остальных местных с примесью не действует – поэтому и называется «смерть европейца». Но тоже не на всех. А «кубинка» – та ещё штука, по серьёзнее. Стремительный понос, ни с того ни с сего, порой штаны не успеваешь снять…

– Да ну…, – выразил я недоверие.

– Да, да… Причём, она индивидуальна и ею переболевают каждый. Но…., – Коля наставительно поднял палец вверх, у каждого она проходит по своему сценарию и в разные сроки. Кто в первые же дни её подхватывает, кто через несколько месяцев, а кто и позже – но обязательно. Как у тебя она пойдёт… ну не знаю… Готовься.

Через час мы начали сворачиваться и вскоре поехали обратно. В ходе обратного марша я подобрал с дороги человек пятнадцать солдат с растёртыми яйцами и жопами и привёз их в бригаду.