Остров Свободы

Мы вышли из палатки, и сразу же завернули за неё. Серёга осмотрелся и тут же ткнул пальцем в густой пук высокой травы, диаметров сантиметров в семьдесят: – Да вон он муфлон – там сидит.

Я недоверчиво посмотрел на товарища, потом на пук травы и с сомнением переспросил: – Где сидит муфлон?

– Да вон там… Ты подойди и траву раздвинь.

Ещё раз с сомнением посмотрел на Мельникова, подошёл к траве и нерешительно остановился.

– Давай, давай…., смотри, – послышался голос.

Я осторожно раздвинул высокую траву и глянул туда.

– Блядьььььь…, – неистово заорал я, мгновенно отдёрнув руки и подскочив на полметра вверх, – блядььь…, Серёга, что это такое?????

А Серёга хохотал во всё горло, ухватившись руками за живот. Отхохотавшись, он вытер выступившие слёзы: – Ты, Боря, посмотри ещё раз… Не бойся, раз приехал на Кубу, то всё надо узнать.

Я снова осторожно раздвинул сочную траву, росшую из углубления, где на влажной земле сидела здоровенная жаба величиной с полведра. Увидев меня она раззявила огромную пасть и замычала мне в лицо – Мууууууууу….. Я вновь отскочил, а товарищ отсмеявшись пояснил: – Это жаба-бык. Безобидная и если её руками не брать, то ничего тебе не будет. У неё только кожа ядовитой жидкостью покрыта и то для человека не особо опасно.

Сегодня день был определён как организационный и доведение лагеря до окончательного вида, чтобы уже с завтрашнего дня приступить к занятиям в полном объёме. После развода меня вызвал Подрушняк и приказал ехать на водовозке старшим за водой, мол водитель знает куда ехать. И я с удовольствием поехал. Ехать надо было километров пять, да через кубинскую часть полигона, где с интересом глазел на занятие кубинской пехоты. Потом мы несколько раз свернули и через поле сахарного тростника выехали к кубинской деревне домов в пятнадцать, где стояла небольшая водокачка. Водитель был старослужащий, моего вмешательства не требовалось и я только наблюдал за его действиями. Убедившись, что вода пошла в бочку, мы сами расположились у горловины и с высоты стали наблюдать за деревней, которая казалось вымершей. Но вот дверь одной из хижин открылась из неё выглянула симпатичненькая, молоденькая кубашка. Выглянула и скрылась. Через минуту вышла и с корзиной в руках, с независимым видом, не глядя на нас направилась в глубину деревни. Была она стройненькая, с высокой грудью, лет пятнадцать и уже привлекала взгляд мужчин. Надо сказать, что молодые кубашки очень сексапильны и из них секс прямо пёр в наружу. Недаром у них сексуальная жизнь разрешается с четырнадцати лет. Но вот век женской молодости очень короткий. В сельской местности он лет пять максимум. Кубашка выходит замуж, тут же рожает и через пять лет её разносит, становится толстой, большие груди опускаются и висят, она прекращает особо следить за собой и превращается в сексуальную машину для деланья детей. В городских и цивилизационных условиях кубинские женщины больше и дольше сохраняют женственность и красоту, но тоже лет через десять-пятнадцать там не на что взглянуть с интересом.

Тем временем, девочка вернулась обратно в дом и вышла через пять минут уже в другом, наверно выходном платье и также, не обращая внимание, прошла уже мимо нас. Мы же проводили её заинтересованными взглядами.

– Эхххх…, Катрин, похорошела за эти полгода, – плотоядно протянул водитель, – это она, товарищ старший лейтенант, играет так. В независимость. А через неделю с ней можно что угодно делать. Сама тащит в касу.

– Да ну…, – выразил я сомнение, – ей ведь совсем немного…

– Оооо…, – протянул водитель и вяло махнул рукой, – мне её передали ещё год назад. И все водители водовозок через неё прошли. Она с двенадцати лет трахается.

Развивать я эту тему не стал, так как уже сам знал об лёгких сексуальных отношениях на Кубе. И то, что у них изнасилование не считается таким уж особым преступлением – хулиганство. Ну, может быть что-то и побольше.

Тем временем, пока мы заполняли цистерну водой, Катрин раз пять прошмыгнула мимо нас, демонстрируя новые туфли и щеголяя в каких то обновках. В последний раз она прошла с зонтиком в руках.