Остров. Тайна Софии

У меня появилась новая подруга. Ее зовут Элпида, она жена главного человека на Спиналонге. Они оба очень хорошие люди, и мы уже несколько раз ходили к ним в гости – их дом самый большой и красивый на всем острове. У них повсюду стоят подсвечники, а на всех столах и стульях постелено что-то вроде кружевных скатертей. Я знаю, Анне бы это понравилось.

Я наметила подстричь герань, которой много растет во дворе, а у нашего порога уже зацвели розы – в точности как дома. В следующем письме я расскажу вам побольше, а пока что прошу вас слушаться папу и не баловаться. Я каждый день вспоминаю о вас.

Крепко вас обнимаю и целую.

Любящая вас мама.

P.S. Я надеюсь, пчелки трудятся как следует – не забывайте собирать мед».

Несколько раз перечитав письмо, Анна встала и медленно направилась домой. Она знала, что там ее ждут неприятности.

Начиная с этого дня, Элени писала каждой из дочерей отдельное письмо.

Гиоргис стал приезжать на остров чаще, чем раньше, – эти поездки были для него словно глоток свежего воздуха. Теперь он с нетерпением ждал той секунды, когда Элени появится из прохода в стене. Порой они присаживались на каменные столбики на причале, иногда оставались стоять в тени сосен, которые как будто специально для этой цели росли на иссушенной солнцем земле. Гиоргис рассказывал жене, как себя чувствуют девочки, чем они занимались, делился своими мыслями о поведении Анны.

– Иногда мне кажется, что в нее вселился дьявол, – заявил он в один из своих приездов. – Похоже, время не успокаивает ее.

– Хорошо хоть, что Мария совсем другая, – ответила Элени.

– Наверное, Мария, видя, как ужасно себя ведет Анна, решила, что ни за что не будет такой, как сестра, – заметил Гиоргис. – А я думал, что со временем дети перерастают подобные выходки!

– Гиоргис, прости, что я взвалила на тебя такую тяжесть, – вздохнула Элени, подумав, что она отдала бы все на свете за право вырваться с острова и вернуться в повседневную битву характеров, которая была частью воспитания ее старшей дочери.

Когда Элени переселилась на Спиналонгу, Гиоргису не было еще и сорока, но он уже успел сгорбиться от нелегкой жизни, а следующие несколько месяцев и вовсе состарили его до неузнаваемости. Его волосы из черных стали серебристо-седыми, как листья эвкалипта, и люди начали называть его «бедняга Гиоргис» – вскоре это даже стало чем-то вроде его прозвища.

Савина Ангелопулос помогала ему, чем могла, но ей надо было заниматься еще и собственным хозяйством. В спокойные безлунные ночи рыба ловилась особенно хорошо, и Гиоргис завел обычай выходить по ночам в море. В таком случае девочки обычно ночевали в доме Савины – Мария с Фотини валетом спали на узкой кровати Фотини, а Анна на двух плотных одеялах, постеленных на пол. Кроме того, Мария и Анна теперь ели в доме Ангелопулосов чаще, чем в собственном, и Фотини казалось, что ее семья вдруг разрослась и у нее появились две сестры, – вообще-то она всегда об этом мечтала. По вечерам за стол нередко садились сразу восемь человек: Фотини и два ее брата, Антонис и Ангелос, их родители, Гиоргис и Анна с Марией. Если у Савины появлялось свободное время, она учила Анну и Марию убирать в доме, выбивать ковры и застилать постели, но чаще дело заканчивалось тем, что она сама все за них делала. В ее представлении девочки были совсем еще детьми, кроме того, Анну ничуть не интересовали домашние дела.

– И зачем мне учиться зашивать простыни, чистить рыбу или печь хлеб? – спрашивала она.

Девочка была убеждена, что все эти умения не понадобятся ей в жизни, и с раннего детства научилась избегать того, что считала бессмысленной тратой сил и времени.

Вероятно, даже если бы дочерей Гиоргиса подхватил неведомый вихрь, бросив их на Спиналонгу, их жизнь не изменилась бы столь радикально. Они проживали день по установленному распорядку, но сами не понимали, зачем им это нужно. Особенно яростно сражалась с принятым порядком вещей Анна: она все подвергала сомнению, на все жаловалась, тогда как Мария просто принимала свою жизнь как есть. Она знала, что жалобы ничего не дадут, лишь наоборот. Ее сестре этой прирожденной мудрости откровенно не хватало: Анна всегда была готова бороться с устоявшимся порядком.

– Почему я должна каждое утро ходить за хлебом? – заявила она как-то утром.