Остров. Тайна Софии

Его приезд стал для Вандулакисов большим событием – причем не только для дяди и тети молодого человека, но и для Андреаса. Разница в возрасте между двоюродными братьями составляла лишь шесть месяцев, и их действительно многие принимали за близнецов. В детстве они были не разлей вода и поверяли друг другу все свои сокровенные мысли, но в восемнадцатилетнем возрасте их пути разошлись – так что было сложно даже представить себе, как все пойдет теперь, после возвращения Маноли.

Впрочем, это возвращение пришлось весьма кстати. В следующем году Александрос Вандулакис должен был уйти на покой, и Андреас нуждался в помощнике, на которого мог бы переложить часть забот по управлению поместьем. Все единогласно решили, что лучше будет поручить эту работу Маноли, а не нанимать человека со стороны, и хотя у Александроса были некоторые сомнения, способен ли молодой человек справиться с делом, он решил не озвучивать их. В конце концов, Маноли приходился ему родным племянником.

Несколько месяцев Маноли прожил в доме в поместье под Элундой. Там было полно свободных комнат, так что его присутствие никому не мешало, однако в декабре Александрос сообщил племяннику, что тот может переселиться в собственный дом. Маноли пришлась по душе жизнь в семье, с которой он по собственной воле разлучился на десять лет, но дядя рассчитывал, что в будущем он женится, а значит, ему обязательно нужен будет свой дом.

– Тебе очень повезет, если ты найдешь девушку, которая согласится жить в доме с двумя другими хозяйками, – заявил Александрос племяннику. – Три женщины в доме – это к беде.

В доме, который Александрос передал Маноли, раньше жил наемный управляющий поместьем. Дом находился в километре от главного дома и был соединен с ним мощеной дорогой. Он состоял из четырех спален и большой гостиной, чего по всем статьям должно было хватить холостяку. Впрочем, Маноли по-прежнему регулярно приезжал в главный дом: как и Александросу с Андреасом, ему нравилось жить на всем готовом, а не готовить завтраки и ужины самостоятельно. Всем Вандулакисам были по душе его чувство юмора и непринужденная манера держаться, однако вечером он по настоянию Александроса всегда отправлялся к себе домой.

Всю жизнь Маноли, подобно мотыльку, порхал с одного места на другое. И везде, где он побывал, за ним оставался хвост из невыполненных обещаний. Даже будучи ребенком, он постоянно испытывал терпение своего дяди. Как-то он исключительно переполоха ради сунул руку в пламя и держал ее там до тех пор, пока кожа не начала трескаться, а в другой раз прыгнул в море с самой высокой скалы в окрестностях Элунды, так сильно разбив спину, что вода вокруг него окрасилась в красный цвет. Во время странствий по Европе он не раз проигрывался до последней рубашки, чтобы под утро с блеском отыграться.

И когда он вернулся в Элунду, его буйная натура опять стала брать свое, но на этот раз ему было просто некуда уезжать, даже если бы он и захотел это сделать.

К удивлению Александроса, Маноли работал весьма усердно, хотя в этом плане ему было далеко до двоюродного брата. Чтобы сэкономить время, необходимое на возвращение в дом, Андреас даже обедал в поле – Маноли же завел обычай пару часов проводить под крышей дома Вандулакисов, которая защищала его от жаркого полуденного солнца. Анна ничуть не возражала против его присутствия на кухне, даже наоборот.

Их общение представляло собой не столько беседы, сколько флирт. Маноли умел рассмешить ее – иногда до такой степени, что по ее щекам начинали катиться слезы, – и такой реакции на его шутки, а также вида ее бездонных черных глаз, вспыхивающих при встрече с глазами Маноли, было достаточно, чтобы часов до трех избавить оливковые рощи от его присутствия.

Если Элефтерия была в Элунде, а не в Неаполи, она частенько высказывала недовольство поведением племянника.

– Мужчины не должны болтаться в доме в течение дня, – как-то заметила она Анне. – Это женская территория, а мужчинам надлежит быть снаружи.

Проигнорировав укоризненное замечание свекрови, Анна в тот день встретила Маноли еще приветливее, чем обычно. Она считала, что раз уж они близкие родственники, в их дружбе нет ничего зазорного. Согласно обычаю, замужняя женщина получала намного большую свободу, чем молодая девушка, и в первое время никто не ставил под сомнение право Анны проводить ежедневно когда час, а когда и больше в обществе кузена. Но затем люди обратили внимание на частые визиты Маноли, и в поместье началось злословие.