Остров Тамбукту

— Да, но замыслы Арики вам по душе, признайтесь. Вы, еще не успев ступить на остров, заговорили о войне между племенами. Мечтали стать советником вождя, чуть не министром! Вот теперь вы и хотите осуществить ваши старые планы...

— Но я ничего не делаю, — начал оправдываться плантатор. — Я исполнитель чужой воли. Арики позвал меня участвовать, вместе с охотниками, в походе против племени бома, и я согласился. Вот и все. Я не мог ему отказать. Это бы его оскорбило. А я не желаю его оскорблять, так как завишу от него. Если завтра, на большом празднике, он не захочет сделать меня сыном племени, что со мной будет? Вам легко, у вас за спиной вождь, а мне на кого опереться?

Дальнейшие разговоры с плантатором были бесполезны. Я не мог его заставить отказаться от раз задуманного.

— Ну, а капитан? — спросил я. — Что он об этом думает?

— Как всегда, он ничего не думает, — желчно усмехнулся плантатор.

— Однако он не примет участия в этом позорном походе?

— Нет. Он сказал, что предпочитает пойти на охоту на фазанов или ловить рыбу на удочку.

«Все же капитан в тысячу раз лучше Смита», — промелькнуло у меня в голове. Я попросил плантатора пойти со мной к Арики, но он отказался. Бесполезно тревожить главного жреца. Он мертвецки пьян...

Пока мы объяснялись со Смитом, охотники собрались на площадке. Оттуда доносились возбужденные голоса. Я вышел из хижины и увидел человек сто мужчин, в большинстве молодежь, нервно о чем-то галдевших. Некоторые понукали товарищей:

— Пошли! Пошли!

— Где тана Боамбо? Почему его еще нет?

Все были вооружены копьями и стрелами. Лица и тела были вымазаны черной краской, на шеях висели ожерелья из раковин, на руках и ногах были надеты браслеты, сплетенные из лыка, под которые были воткнуты цветы и маленькие зеленые веточки, а в волосах торчали разноцветные перья. Они были в полной боевой готовности. Глаза у них горели от возбуждения и нетерпения поскорее тронуться в поход. И я понял, что невозможно остановить эту возбужденную толпу, считавшую поход против племени бома за честь, а приношение человеческой жертвы — за священный долг. Наконец пришел Боамбо, и все радостно закричали:

— Тана Боамбо!

— Умба-бозамбо!

— Да здравствует тана Боамбо!

— Комунатуа, вы готовы? — спросил вождь, и все в один голос ответили:

— Готовы!

— Пошли! Мы храбрые мужи!

— Перебьем всех врагов до одного!

Тут был и Амбо, сын вождя. Я отозвал его в сторону и спросил:

— Почему вы выступаете против племени бома? Оно ведь не причинило вам никакого зла.

— Молчи! — возбужденно крикнул юноша. — Ты не знаешь племени бома. Они все разбойники.

— Знаю его лучше тебя, потому что жил у него шесть лун, — возразил я. — Они все хорошие люди. К чему их убивать?

— Молчи! — повторил Амбо. — Если тебя услышат другие, то возненавидят.

Он повернулся спиной ко мне и исчез в толпе. Тогда я подошел к Боамбо и еще раз попытался убедить отказаться от этого позорного похода.

— Что я могу сделать? — пожал он плечами. — Ты слышал, что говорят охотники. Я не могу их удержать.

— Можешь! — твердо сказал я. — Скажи им, что если не разойдутся по домам, случится большая беда.

Мой решительный голос и уверенность смутили вождя. Он пристально посмотрел на меня и спросил:

— Что же случится? Скажи?

— Что-то очень плохое! — неопределенно проговорил я, не зная, что ему еще сказать.

Он начал настойчиво допытываться, что же именно случится, если они не откажутся от похода. Арамру — землетрясение? Или, может быть, я подожгу большую воду?

— Скажи! — настаивал он. — Что случится?

— Не спрашивай меня, ничего я тебе не скажу! — ответил я. — Если охотники не разойдутся по домам сейчас же, все племя пострадает. Анге бу!

Около нас собралось порядочно народу. Все внимательно прислушивались к нашему спору. Заслышав мои угрозы, туземцы тоже начали меня расспрашивать, что случится. Могу ли я сделать что-нибудь плохое племени? Могу ли вызвать арамру и зажечь большую воду? Я молчал. Это внесло известную растерянность среди них. Этого-то я и хотел, но Смит был другого мнения. Видя, что я вношу нерешительность среди охотников, он куда-то исчез и скоро вернулся в сопровождении Арики. Тогда я понял, что Смит меня обманул: главный жрец не был пьян. Он стоял на площадке молчаливый и мрачный. Все его окружили и засыпали вопросами. Он довольно долго соблюдал молчание, потом заговорил медленно и торжественно:

— Белые листы все мне поведали. Этот пакеги, — он показал пальцем на меня, — хочет чтобы мы не приносили жертву Дао. Он говорит, что племя бома — хорошие люди, а вы все хорошо знаете, что они наши враги. Он так говорит, потому что он приятель племени бома. Правда? — обернулся ко мне Арики, но прежде чем я успел ответить, он страстно продолжил: — Видите его? Он молчит! Значит, я говорю правду! Племя бома — плохие люди! Разве они не похитили Зуму, дочь Ламбо? Похитили! Разве они не похитили Лолу, дочь Ладана? Похитили! Разве они не убили Зумбо, сына Малу? Убили! А вот этот пакеги говорит, что они будто бы хорошие люди. Ну, что ж! Кто говорит правду? Я или этот пакеги?

— Арики говорит правду! Арики! — откликнулось много голосов.