Остров традиции

Кто же слабее всех? Как всегда, половинность. Но только она и имеет дело с сопротивлением, и только ей сила воистину требуется. Саша Чёрный: кто храбрее всех зверей? Лев? «Легко быть храбрым, если лапы шире швабры»… И сильным что-то уж чересчур легко.

Но кого скребёт?..

Безответственность не влечёт за собой безнаказанность.

Страна соединяет открытую всем ветрам бескрайность своих просторов с навязчивым стремлением экстремально скучить своё население. Арестанты в тюрьмах и солдаты в казармах лежат на нарах штабелями, большинство народа живёт в городах, соперничающих друг с другом своей средней этажностью, столичные жители часами маются в автомобильных пробках. Повальная агорафобия.

На сём Конрад прервался и пошёл на кухню выпить чаю.

Несмотря на поздний час, кухня была освещена.

Конрад насторожился.

Чирк – чиркнула по стене над лестницей тень чужого человека. Шаги наверху послышались, веские, мужские.

Конрад отпрянул – он понял, что в доме завелась ещё одна человеческая душа, и очень ему эта душа не понравилась.

И полночи горел наверху свет, и полночи Анна шепталась с незваным гостем о чём-то неизвестном. Конрад понимал, что в этих разговорах приоткрывается тайна Землемера и Алисы, но они велись за запертой дубовой дверью, и ни звука из-за неё не доносилось.

Затем свет погас, а спустя минуту зажёгся в комнате Анны. Конрад здраво рассудил, что если бы, кроме шептанья, в комнате пришельца происходило бы что-то ещё, Анна бы пошла мыться. Но в эту ночь в баню никто не ходил.

А впрочем, хрен их, женщин, знает, как у них всё делается.

Не в силах притворяться ничего не ведающим и не видевшим, он постучался к Анне и впрямую спросил её:

– У нас кто-то гостит? Или поселился?

– Не «у нас», а «у меня».

– Хорошо: у вас – кто-то гостит?

– Вы, конечно, не преминёте доложить об этом его благородию?

– Если вы мне честно скажете, кто это, я никому не доложу.

– Извольте – это один из людей Землемера. Он переночует и завтра уйдёт. Ешьте, Конрад. Я сегодня вам компании не составлю.

– Вы так рискуете…

– Хотите сказать – подвергаю вас риску?

– Допустим. Анна, а можно задать вам один давно волнующий меня вопрос?

– Я знаю, вы хотите спросить, кто написал книгу о Землемере.

– Именно.

– Но вы напрасно подумали, что я вам отвечу. Меньше знаешь – лучше спишь. А вам надо спать хорошо.

«Она написала, – подумал Конрад.

И всю ночь старался – по части изведённой бумаги и чернил – не отставать от хозяйки:

Боль не как центр универсума, а как универсум.

Впрочем, у Майринка в «Ангеле западного окна» «боль» – лишь псевдоним «страха»…

Я не знаю упоения в бою.

Я не могу научиться водить машину.

Все мои силы уходят на самоконтроль.

Во время моего преподавательства в вузе был у меня студент Винтер (или Винер), по совместительству крутой бизнесбой. И вот случился разбойный налёт на его фирму. Много чего попёрли и похерили; мальчик был в меру озабочен.

А тут я ему возьми да ляпни: я-дескать никогда бы не занялся тем, чем вы, сиречь бизнесом, ибо оно чревато вот тем вот, что случилось.

А он мне в ответ типа: ни хера, прорвёмся.

Сегодня я бы такого не ляпнул. Постыдился бы. А тогда – нет. Вот и подали на меня там вскоре студентики докладную: спесив-де.

Вообще мою трусость любили отождествлять со спесью. Эвона, какой: кичится трусостью, ишь ты!

Я – боец, ведь я боюсь.

А вот Поручик ничего не боится. Ergo не боец.