Остров тринадцати приговоренных

Вообще, когда навороченный аппарат был выключен, на телефонах, которые люди по привычке все же носили с собой, затренькали, запиликали, зазвенели неполученные сообщения в мессенджерах и соцсетях. Еще пять минут назад от осознания того, что у них осталась одна попытка, люди чуть не впали в панику. Сейчас же все сидели и увлеченно что-то рассматривали в своих телефонах. Только повар, не прикоснувшись к гаджету, готовил стол к ужину.

– А ты, Акакий, почему не в телефоне? – спросил его Василий. Он не захотел звонить при всех и потому направился в свою комнату.

– Я предпочитаю Аркадий, Алекса нет, денег, что он нам обещал, тоже, а значит, имею право носить свое имя, – поправил он Васю. – А телефон – это зло. Я жизнь через него потерял.

– Ну тогда ты можешь и не готовить, – разумно рассудил Вася, – ведь тебе никто за это не заплатит. Если мы все, конечно, выживем.

– Ну я не изверг, – развел руками Акакий, решивший снова стать Аркадием, – я повар, я клятву давал.

– Знаменитая клятва Оливье, – пошутил Вася. – Ну тогда конечно.

– Зря иронизируете, Василий, – сказал Аркадий. – Повар не может вот так просто бросить людей голодными.

– А как ты думаешь, – спросил его Василий серьезно, – яд был? Вот как он мог его насыпать нам всем в бокалы? Когда успел?

– Мог, – сказал грустно повар и опустил глаза, словно чувствуя свою вину. – Он пришел на кухню без пяти двенадцать, я как раз разливал по бокалам то самое шампанское. Зачем-то взял в руки нож и порезался, теперь-то я понимаю зачем, и пока я бегал за бинтом, он мог это сделать. Причем я не хотел выходить в зал и встречать Новый год вместе с гостями, поэтому приготовил двенадцать бокалов, но когда я вернулся, их было уже тринадцать. Алекс настойчиво мне рекомендовал присоединиться. Свой же бокал он сразу взял и вышел. Судя по всему, он мог это сделать без проблем.

– Вот не успокоил ты меня, – вновь вздохнул Вася. – Ладно, исполняй свой долг перед господином Оливье, а я пошел звонить.

– Василий, – окрикнул его Аркадий, когда тот уже уходил, – вы не заметили, наверное, но все рассказали, что делали в тот вечер у Влада, кроме одного человека.

– Кого? – нахмурился Вася, пытаясь вспомнить, кого же пронесло.

– Кирилла, – просто ответил повар.

– Ну, значит, его пока не кормить, – скомандовал Василий. – Приду – будем пытать едой.

– И Лия, я за нее переживаю, – добавил Аркадий.

– Я тут за всех переживаю, – уже очень серьезно ответил Василий и вышел из гостиной.

В комнате, ставшей на эти три дня его, Вася сел на кровать и достал молчавший телефон. Ему, в отличие от других, никто не звонил. Мама привыкла, что если Василий на задании, его трогать не стоит. Ведь она до сих пор не знает, что ее ненаглядный сын ушел со своей любимой службы, да и не надо ей знать об этом, будет чувствовать себя виноватой, переживать, а ей в ее состоянии этого делать никак нельзя. Ну а больше звонить было некому. На службе Василий друзей не завел, только сослуживцы, а на девушку вечно не было времени. Немного подумав, Вася набрал номер главврача отделения, где лежала мама. Алекс договорился, и с помощью его денег и знакомств она лечится в лучшей больнице, у лучших специалистов. Правда, состояние не улучшается, но врач постоянно дает надежду и выписывает самые современные уколы и лекарства, пусть очень дорогие, где один укол стоит как иномарка, но с ними есть надежда.

В трубке послышался шум, треск и громкий смех. Только сейчас Василий вспомнил, что сегодня второе января и нормальные люди там, в далекой и снежной Москве, ходят в гости, поздравляют друг друга, дарят подарки и радуются новому наступившему году, от которого ждут только чудес. Здесь, на тропическом острове, с трупом, ядом и убийцей, расхаживающим совсем рядом, это забылось, и оттого так стало тоскливо, что у взрослого мужика выступили на глаза слезы. Благо телефон не передавал картинку, поэтому откашлявшись, чтобы в голосе не было слез, Вася произнес:

– Артур Игоревич, добрый день, это Василий Носик вас беспокоит. Извините, что тревожу вас в праздники, но у меня не было до этого связи. Как состояние здоровья мамы?

Крики на заднем фоне стухли, а после и вовсе не стало посторонних шумов, видимо, мужчина на том конце провода вышел в другую комнату.

– Здравствуйте, Василий, – сказал он без прежнего веселья в голосе. – Я не могу дозвониться до Александра Борзова. Что-то случилось? – вопросом на вопрос ответил Артур Игоревич.

– Да, – Вася не знал, что можно говорить, а что нет, и, немного помявшись, ответил: – Он умер.

В трубке повисла тишина, она была так долго, что Василий подумал, что прервалось соединение.

– Алло, – сказал он. – Алло, Артур Игоревич, вы меня слышите?

– Подождите, Василий, – ответил мужчина, и было слышно, как он закурил и выдохнул дым, – мне нужно собраться с мыслями.