Остров в огне

Мадемуазель Фрикет была уж так устроена, что любой необоснованный запрет вызывал у нее непреодолимое желание сделать все наоборот. Естественно, она даже не замедлила шага, решив непременно вырваться на улицу. Не церемонясь, даже нахально, страж преградил путь штыком, зло повторяя хамским тоном: «Эй! Ты там!.. Выход запрещен!»

— Этот кастильский вояка здорово похож на попугая, — сказала девушка как бы в пространство, натянуто улыбаясь, и, побледнев, резко добавила: — Я что же, по-вашему, пленница?.. У друзей?.. У тех, кто мне многим обязан… Я иностранка! Француженка!

Тогда, вспомнив о полковнике Вальенте и его сестре, она вздрогнула: вдруг теперь не удастся им помочь при побеге? Неужели нас выдали?.. Неужели кто-то узнал о плане побега?.. Так… Надо все разузнать, что-то предпринять.

Прекрасно понимая, насколько бесполезно вступать в перепалку с выполняющим приказ нижним чином, она вернулась и сразу пошла к главному врачу. Тот держался крайне учтиво, хотя явно чувствовал себя не в своей тарелке. Кратко изложив факты, Фрикет заявила:

— А теперь мне нужно выйти с территории…

— Сегодня это невозможно, мадемуазель, — ответил доктор.

— Почему невозможно? Почему именно сегодня?..

— Распоряжение начальника гарнизона: выход из госпиталя запрещен.

— Я должна…

— Выход запрещен для всех…

— Ну я-то не все!

— И запрещен до полудня завтрашнего дня, мадемуазель.

— Да почему же? Скажите, почему? Я хочу знать… Это совершенно неоправданное превышение власти… Ведь я не солдат… Я иностранка… Подобный приказ не может и не должен касаться меня.

— Причина, мадемуазель, уж очень серьезная, — мягко ответил врач. — Завтра утром в Испанию отплывает транспортный корабль. На нем отправят пленных, находящихся в тюрьме и госпитале. Есть опасность побегов: у мятежников повсюду сообщники. Вот почему, дитя мое, начальник принял столь важное решение, которое — повторяю — распространяется на всех и никак не ущемляет вашего личного достоинства.

— Это все слова, месье. Значит, по крайней мере на сутки с лишним, я пленница… Это посягательство на мою свободу. Я буду жаловаться консулу[38] Франции… Последний раз говорю: мне нужно выйти в город!

— Часовые получили строжайший приказ. Вас задержат силой. Все, что я могу попытаться сделать, — направить со связным записку от вас в штаб гарнизона…

— У меня нет, месье, привычки просить. Когда я права, я требую… Насилию бессмысленно сопротивляться, особенно женщине. Я добровольно служила Испании. По отношению ко мне проявляют принуждение. Меня задерживают, не имея на это никаких оснований, без всякой причины… Ну что ж!.. Соблаговолите принять отставку. И больше не рассчитывайте на мою помощь…

— Мадемуазель, столь внезапное и, простите, опрометчивое действие…

— Позвольте откланяться, месье!

И мадемуазель Фрикет, покинув главного врача в полном отчаянии, убежала к себе в комнату.

Вскоре к ней вернулось обычное спокойствие, оно не раз помогало свершать героические поступки, приводившие в изумление даже людей не робкого десятка.

«Что это я? — спросила она себя, думая о Карлосе и Долорес. — У меня целых полдня для спасения Необходимо вытащить их отсюда, вытащить любой ценой»

И девушка тотчас отправилась к полковнику и его сестре, намереваясь сообщить им о положении дел.

Карлос и Долорес выслушали все с присущей им стойкостью, как те, кто целиком посвятил себя борьбе за независимость родины. Придя к выводу, что случившееся с Фрикет под корень подрубает планы побега, Карлос спокойно сказал:

— Теперь, когда все, на мой взгляд, потеряно, надеюсь, дорогая благодетельница, вы не откажете вашим вечным должникам в последней услуге.

— Пожалуйста, говорите…

— Достаньте немного яда… чтобы быстро и наверняка положить конец мучениям, уготованным для нас тиранами.

— Да вы что! Ни в коем случае!

— Вы отказываетесь? — с удивлением воскликнула Долорес.

— Да. Во всяком случае до тех пор, пока останется хоть малейшая надежда избежать каторги.

— На что же вы надеетесь?

— На то, что мы удерем от этих идальго[39], более спесивых и грубых, чем солдафоны из Померании[40]. Видите ли, мне запрещают!.. Бог ты мой, со мной обращаются как с солдатом, опоздавшим на поверку! Посмотрим!

— Тогда скажите хоть, что нам делать, чтобы оказаться на свободе…

— Ничего… Абсолютно ничего! За дело примемся мы с Мариусом… Потерпите до полуночи: когда раздастся бой курантов, будьте начеку… Полночь — время преступлений и побегов.

Фрикет, подавив гнев, успокоившись и вновь обретя уверенность, попрощалась с друзьями.

Главное — не унывать! Не терять надежды!

Вечером она о чем-то пошепталась с Мариусом. Потом они потихоньку обошли весь госпиталь, осмотрели подвальные помещения, куда никогда не заглядывали, побывали в зловонных закоулках, где еще с прошлого века скопились кучи мусора.