Остров вчерашнего дня

Раздался чей-то вздох, а мисс Брент захлопнула Библию и заявила:

– Фамилия у вас английская, но вы ведь из Германии, как вы сказали?

Ну да, от акцента она избавиться не могла, было бы глупо выдавать себя за истинную британку, поэтому пришлось прибегнуть к трюку.

Немка – потому что теперь, выйдя замуж за Женю, она стала Ниной Дорн.

Хотя и не меняла фамилию.

– Моя матушка была англичанкой, а отец немцем, – пояснила Нина.

Мисс Брент, сверкая пенсне, заявила как отрезала:

– Вашим родителям следовало привить вам английский без акцента! Говорите вы понятно, но сразу слышно, что иностранка!

Подчеркивать этот момент мисс Брент явно нравилось, и живи она на век позднее, наверняка бы являлась безоговорочной сторонницей «брексита» и выдворения «всех этих» иностранцев с территории благословенной Британии (наверное, и «этого французского лягушатника» Пуаро с радостью тоже бы выслала, на что детектив-сладкоежка и ценитель серых клеточек на границе, конечно же, с истинно галльской экспрессивностью возразил бы, что он – parbleu![3] – никакой не француз, а бельгиец, и это бы все только лишь усугубило: «столица евро-монстра Брюссель»), впрочем, уже давно потерявшей статус империи и скукожившейся до изначальной территории околоевропейских островов.

Ну да, островов, к которым Негритянский, судя по всему, не принадлежал.

Пока Нина раздумывала, что ответить, нахальный попутчик, все время не сводивший с нее взгляда синих глаз, вдруг выдал:

– Gn"adiges Fr"aulein, aus welchem Teil des Deutschen Reiches kommen Sie genau?[4]

Нина, знающая немецкий намного хуже, чем английский, обеспокоенно заерзала. Если ответит по-немецки, то этот настырный субъект, явно владеющий этим языком на высоком уровне, сразу поймет, что у нее не только английский не родной, но и немецкий тоже, хотя она только что утверждала обратное.

Ее спасла все та же мисс Брент, заявившая:

– Говорить в английском поезде на немецком непатриотично! Но я готова признать, что их новый канцлер, мистер Гитлер, весьма успешен, в отличие от наших мягкотелых британских аристократов. Нам, как и Германии, как и Италии, нужны железная рука, порядок и диктатура, и тогда все станет на свои места!

Да, мисс Брент оказалась не только старой ханжой, но еще и поклонницей фашизма. Впрочем, в тридцать шестом, еще задолго до начала Второй мировой, таковыми были многие британцы.

В разговор вмешался Блор-Дэвис, заявивший, что это не так.

– Я воевал и помню, как зверствовали эти ваши любители железной руки и порядка в Бельгии. Если вы такая патриотка, мисс, то как можете считать, что их канцлер лучше нашего премьера?

Оказалось, что даже у такого скользкого и не вызывающего доверия человека, как Блор, есть свои положительные черты.

Пока мисс Брент и Блор-Дэвис вели спор о политике, нахальный попутчик медленно произнес:

– Что же, рад познакомиться с вами, мисс Клейторн. Меня зовут Ломбард, Филипп Ломбард…

Ну да, еще один «негритенок», роль которого в советском фильме исполнял Александр Кайдановский. Только этот Ломбард был совершенно иной тип: с гривой темных волос и синими глазами.

– Очень рада. Вы по делам едете? – осведомилась Нина.

Ломбард, вина которого заключалась в том, что он во время экспедиции в Африке, когда что-то пошло наперекосяк, сбежал из буша, бросив на произвол судьбы пару десятков местных жителей, оставив их без запасов еды и, что важнее, воды, был явно опасным типом, который ни в грош не ставит человеческую жизнь.

И чертовски притягательным.

Ну нет, у нее есть муж – ее Женя.

И только ее.

Ломбард, наконец, отведя от нее взор, посмотрел на пейзаж, мелькавший за окном, и ответил:

– Да нет, по приглашению одного приятеля на остров, который теперь принадлежит ему…

Сердце Нины снова резко застучало. Так и есть, он едет на Негритянский остров – тот, которого не было.

– Могу ли я полюбопытствовать, на какой? – спросила Нина, на что Ломбард, усмехнувшись, ответил:

– Можете. Но только если и вы мне скажете, куда едете вы, миссис Клейторн.

Нина, улыбнувшись, бросила взгляд на мисс Брент, лицо которой во время политической баталии с Дэвисом-Блором пошло багровыми пятнами, заявила:

– Я тоже не миссис, а всего лишь мисс.

Хотя все это было враки: конечно же, она миссис, то есть замужняя женщина, потому что если штампа в паспорте о браке с Женей, ее Женей, и только ее, не было, она все равно являлась его женой.

А он – ее мужем.

Но не говорить же это Ломбарду, ведь тогда можно сразу выложить, что на остров его заманил судья, дабы покарать за смерть несчастных туземцев, и что эта вселенная – плод выдумки королевы детектива.

То ли Ариадны Оливер, то ли Агаты Кристи.

А она сама пришла из параллельной вселенной.

Ломбард, посмотрев на ее руку, промолвил:

– Мне показалось, что я увидел полоску от обручального кольца. Но, наверное, я ошибся…

Нина, быстро спрятав руки под сумочкой, ответила:

– Кольцо было, но не обручальное, а доставшееся в наследство от моей покойной матушки. Увы, не так давно мне пришлось его заложить. Поэтому я с радостью приняла предложение нового места на…