Остров везения

Сразу выяснилось, что на острове Пасхи не одна закрытая бухта, а как минимум две. В углу большой бухты Хотуити примостилась совсем маленькая, без названия. Однако она все-таки была больше той, что около Ханга-Роа. Здешняя имела метров пятнадцать в ширину и примерно тридцать в длину – правда, подход к воде был на редкость неудобным из-за больших валунов по всему берегу.

– Так, дочь, – сказал я, с облегчением садясь на лежащий ствол какого-то гигантского древовидного папоротника. – Ты не очень устала? Тогда пробегись по окрестностям, прикинь, откуда тебе покажется наиболее удобным открыть портал. Я пока поставлю палатку, потом поймаем кого-нибудь, поужинаем, а завтра начнем планомерный поиск уже вместе.

Оказалось, что искомое место находится как раз там, где в двадцать первом веке стояла платформа с наибольшим количеством статуй, – в бухте Хотуити.

– Похоже, туземцы что-то такое чувствовали, – предположила Настя. – Или им это кто-то сказал. Ведь место для статуй не самое удачное – в случае любого хоть сколько-нибудь заметного землетрясения в Чили, а они там не редкость, волна цунами придет именно сюда. Да еще и усилится в бухте благодаря ее сужающейся форме. Я читала, что в шестидесятом году так и получилось, все статуи поскидывало с платформы, и пара штук даже разбились. Но островитяне не пожалели сил, чтобы снова поставить их именно здесь. Причем и в нашем двадцатом веке, и в мире Жана. Кстати, видишь, вода куда-то потихоньку уходит? Разумеется, это скорее всего обычный отлив, но так же должны выглядеть и первые признаки цунами. Может, давай не будем тянуть с порталом? А то мне что-то неохота глядеть со столь близкого расстояния, как это самое цунами смотрится в натуре.

Сказано – сделано, и вскоре мы уже шагали по острову Пасхи начала двадцатого века. Теперь никаких лесов тут и в помине не было, так что наш путь лежал по кратчайшей прямой, мимо восточного склона вулкана Рано Рараку. И к обеду перед нами открылась панорама лагеря в бухте Анакена. Впрочем, не сразу, а после краткой беседы с патрулем, которому Настя показала свое удостоверение и назвала текущий пароль. У меня морпехи ничего не спрашивали, но дочь на всякий случай уточнила:

– Этот со мной.

Патруль не выразил никакого удивления. Подумаешь, из глубин острова пришли канцлер с дочерью, которые еще вчера присылали сюда радиограммы из Питера! Значит, того требуют государственные интересы, вот и все. Поэтому нам просто выделили сопровождающего до лагеря.

По сравнению с прошлым визитом тут наблюдались небольшие изменения. Правда, все они сосредоточились на каменном истукане, гордо стоящем у самой кромки воды.

Я еще помнил, как морпехи, узнав, что на голове у статуи должна быть какая-то шляпа, быстро соорудили из бетона шлем-каску.

– Но стало не очень хорошо, – разъяснил сопровождающий. – Раньше был просто каменный болван, а в шлеме получился вроде как уже морской пехотинец, только не по форме одетый. Вот, значит, мы потихоньку и привели его внешний вид в соответствие с уставом.

Да уж, теперь к статуе было трудно придраться. Она обзавелась наброшенной на плечи камуфляжной плащ-накидкой, а спереди в разрезе комбеза виднелся треугольник тельняшки. На длинном носу истукана сверкали солнцезащитные очки, из-под шлема к углу рта тянулся стебелек микрофона, а сама рация висела на левом плече. И, разумеется, укороченный федоровский автомат на груди.

После обеда мы с дочерью взяли катер и сплавали почти до поселка аборигенов. Там, неподалеку от места, откуда, правда в десятом веке, вернулся в родной мир Жан, берег образовывал не очень заметную и с моря, и с суши расселину. Настя утверждала, что в мире Жана она выглядит точно так же, как в этом. Мы облазили ее вдоль и поперек, я замерил все интересующие меня размеры, после чего сделал полтора десятка фотографий с разных ракурсов. На этом наши дела в южной части Тихого океана на сегодня были закончены. Оставалось только вернуться в бухту Анакена, а оттуда – через два портала в Гатчину. Естественно, начала двадцатого века.

Глава 21

Надо сказать, что я крайне редко что-либо делаю без, как говорится в определенных документах, «заранее обдуманных намерений». Поэтому и наше с дочерью лазание по расселине производилось не просто так и даже не на всякий случай, а с целью изучить место, где вскоре мне предстояло немного поработать. Вскоре – это совсем рядом по времени, в две тысячи шестнадцатом году. И, как оно ни странно, спихнуть данную работу на кого-нибудь еще было нельзя, ее надо было делать самому. Потому как мало ли какие результаты она может дать…

Изучением Интернета в этих временах пока занималась Настя, а вскоре ее должны были сменить две специально подготовленные девочки. Но поручать им раздобыть информацию, которая вдруг понадобилась мне, было нельзя, несмотря на их допуски по высшей форме.

А заинтересовали меня совсем простые вопросы.

Как в том мире сложились судьбы тех, от кого в мире нашем зависит судьба Российской империи? И в не совсем нашем – судьба Российской Федерации.