Остров везения

– Вроде да, – почесал в затылке Эндрю, – хотя, с другой стороны, вроде и не совсем. А почему вы спрашиваете?

– Понимаете, – замялся юноша, – какая-то странная история. Похоже, что я начисто забыл, что со мной происходило в последние полчаса. А все остальное помню! Хотя, может, это мне только кажется… вы не подскажете, какой сегодня день? И дата?

Эндрю кивнул, собираясь сказать, что с ним произошло то же самое, но тут очнулась Эйлин:

– Среда, двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

Потом на лице жены появилось обычно не свойственное ему выражение, долженствующее отображать работу мысли, и она сбивчиво затараторила:

– Ой, я, кажется, поняла… мне позавчера Катрин рассказывала… это инопланетяне! Они летают на своих тарелках и воруют людей, а случайным свидетелям стирают память… о боже, где мама? Неужели они ее украли? Мама! Ма-а-ама!!!

Эндрю Уоллок начал мысленно возносить хвалу неведомым инопланетянам, но буквально через полминуты его хрустальным надеждам было суждено вдребезги разбиться о грубую действительность. С противоположной стороны Бурбон-стрит донесся трубный глас тещи:

– Дети мои, где вы? Я вас потеряла!

Роберт неторопливо шел по Канал-стрит в сторону Миссисипи. Кажется, все получилось так, как планировалось. Эти двое, видевшие момент его появления, забыли ровно полчаса своей жизни. И попал он именно в тот момент прошлого, в который и хотел. Теперь предстояло без особой спешки легализоваться в Новом Орлеане – у молодого человека уже были прикидки, как это лучше сделать. А потом устроиться на работу в какой-нибудь яхт-сервис. Потому как спешить теперь было совершенно некуда, а практические знания о маломерных морских судах лишними точно не будут. То, что одной теории, да к тому же обрывочной, недостаточно даже для уверенного плавания вокруг острова, Роберт понял давно. Да и катамаран месяц назад разбился на камнях неподалеку от Тонгарики, а строить второго такого же уродца не хотелось.

Роберт изучал свои дополнительные возможности, возникающие от пребывания в плейстоцене, почти два года. За это время он выяснил, что имеет возможность как-то управлять не только насекомыми, но и рыбами, птицами и даже млекопитающими. Просто для более развитых в умственном отношении существ потребовались иные алгоритмы. В принципе все было вполне логично. Попробуйте ради эксперимента на улице что-нибудь приказать незнакомому человеку. Если при вас не будет ничего подтверждающего права отдавать приказы – например, мундира полицейского или направленного в живот собеседнику дробовика, то вас или проигнорируют, или пошлют, или даже совершат оскорбление действием, то есть дадут в рыло. Однако если ваше пожелание будет оформлено в виде просьбы, то появляется отличная от ноля вероятность его выполнения. Если же удастся убедить человека, что он сам только об этом с самого детства и мечтал, то та самая вероятность вплотную приблизится к ста процентам. Кстати, именно на этом основаны как реклама, так и почти все предвыборные технологии. Оказывается, и экстрасенсорное внушение подчиняется тем же самым закономерностям, сделал вывод Роберт. Правда, на людях за отсутствием таковых на острове он ничего проверить не смог, но управление дельфинами получилось очень неплохо. А Роберт читал статьи, где утверждалось, что они в чем-то даже умнее людей. Во всяком случае, у них мозг больше и сложнее по устройству.

Но попытки разобраться в алгоритме работы аномальных зон, коих на острове нашлось четыре и через каждую можно было попасть в несколько миров (или времен, Роберт уже понял, что это вопрос терминологии), поначалу к успеху не приводили.

Сначала он решил попытаться проникнуть в более поздние времена острова Пасхи, примерно в начало семнадцатого века, когда, по имеющимся сведениям, цивилизация аборигенов пребывала в самом расцвете. Так вот, молодому человеку пришлось две недели подряд с рюкзаком за спиной приходить на помеченную флажками площадку, где он закрывал глаза и старательно повторял про себя: «Хочу в тысяча шестисотый год». И ничего не происходило, хотя Роберт чувствовал, что очень даже могло произойти. И однажды он, разозленный собственным бессилием, мысленно простонал: «Да хоть куда-нибудь в конце-то концов». После чего открыл глаза и убедился, что именно куда-нибудь он и попал.

По общим очертаниям место было похоже на все тот же остров Пасхи, но и климат, и растительность отличались радикально.

Было довольно прохладно – не больше пятидесяти градусов по Фаренгейту. Небо оказалось полностью затянуто плотными тучами какого-то серо-фиолетового цвета – таких молодой человек здесь никогда не видел. Лес был редким и с множеством мертвых деревьев, а листья живых оказались покрыты каким-то серым налетом. Наконец, воздух заметно попахивал горелой серой.