Остров забвения

— Настоящая причина — в том же, в чем и остальные. Я не хотел быть врачом. Я знал это еще до того, как поступил, но меня… Ой, я не знаю, Сэм, убедили, заставили. У нас вся семья — врачи. И я не был категорически против — во всяком случае до того, как начал. А к тому времени я уже точно знал, что хочу вступить в ряды полицейских, а не медиков.

— Ты никогда не жалел об этом? Не думал о том, чтобы снова изменить решение?

— Ни секунды. Из меня бы вышел паршивый доктор.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу. Но я хотел стать копом, и каждая минута для меня была как праздник. Ну, почти каждая минута. — Он дотронулся до своей руки. — Для меня это ясно как день.

— Понятно.

— И к чему же тебя привели твои размышления?

— Можно мне еще чашку чая?

— Пожалуйста. — Саймону пришлось повысить голос, чтобы его было слышно за ревом ветра.

Сэм не был молчуном, но всегда проявлял осторожность. Он не ввязывался в серьезные разговоры и избегал громких слов, если не был полностью уверен в том, что хочет сказать. Но Саймон чувствовал, что Сэм уже основательно все обдумал, и очень давно, а сейчас просто набирается смелости. Он бы не стал проделывать такой долгий путь, не пустился бы в это сомнительное путешествие, если бы все как следует не прокрутил у себя в голове.

— Кажется, я передумал насчет полиции… — Он как будто ждал реакции Саймона, но ее не последовало. — Я представляю себе эту жизнь и себя в ней… И выгляжу как лишний кусочек в мозаике. И чем больше я погружаюсь в эту тему, чем больше читаю о ежедневной рутине, тем сильнее мне так кажется. Это глупость?

— Сам знаешь, что нет.

— Я тебя подведу.

Саймон хмыкнул.

— Никого ты не подведешь, и уж в последнюю очередь меня. Повзрослей.

— Я не хочу ошибиться… Это будет полная катастрофа… так что… думаю, я могу передумать.

— Мне кажется, ты уже передумал.

— Правда? Тогда, может, так и есть.

— Гораздо лучше понять это сейчас, Сэмбо, чем после года обучения. Прежде всего — для тебя.

— Ну да… — Ответ Сэма потонул в долгом зевке.

Саймон поднялся.

— Пообщаемся завтра. Ты уже засыпаешь. У меня подготовлена постель, но нужно найти еще одеяло — из-за такой грозы температура может очень резко опуститься.

Они поднялись по лестнице, Сэм достал из рюкзака умывальные принадлежности и футболку для сна, а Саймон расстелил кровать и зашторил окна, за которыми бушевала стихия.

— Сай… Я просто… Да, мы еще пообщаемся, но…

— Не говорить ничего твоей матери.

— Ага.

— Очень надо. — Он неловко похлопал Сэма по плечу, потому что не был уверен, насколько тот оценит медвежьи объятия, которые так любил в детстве.

Сэм сел на кровать и проверил матрас. Он прилег на подушку, чтобы проверить и ее, заснул через пятнадцать секунд и проснулся только в десять утра следующего дня.

А Саймон тем временем спустился вниз, налил себе немного виски и устроился на диване. Сейчас он перечитывал «Шпиона, пришедшего с холода» Ле Карре и хотел вернуться к этому увлекательному занятию, но на минуту задумался о Сэме. Если его и удивило это решение, он пытался этого не показать. Но Сэм был так долго предан идее пойти в вооруженную полицию, приводя свою мать все в больший ужас, что это казалось уже решенным делом. Казалось, что больше ничего — кроме крикета и хоккея, в которых он показывал себя блестяще, — его не интересовало. Саймон отговаривал его, как мог, проверяя серьезность его намерений, но Сэм никогда не колебался.

А что тогда? Полиция, но не вооруженная? Уголовный розыск? Больше ничего не оставалось. Сэм был умным и усидчивым — но все же не интеллектуалом, так что академическая карьера ему не подходила, как и преподавательская. А от любой офисной работы он просто-напросто свихнется.

Нужно было придумать план Б.

Девять

Снаружи «Берли» казался все тем же провинциальным отелем в деревенском стиле, но, зайдя внутрь, Кэт поняла, что его обновили, причесали и придали обстановке утонченности. Стены были сделаны под шпатлевку, на полу лежал ковер пастельного бежевого цвета, а в обивке преобладали кремовые и серые тона. Бар украшали панели, отделанные материалом, похожим на кремовую кожу, стулья были отделаны им же, только оттенком темнее. Поменяли и освещение. Оно было интимное, но холодное — во всем проглядывало итальянское влияние.

Партнер Люка, Энрико, должно быть, потратил несколько миллионов на это место, надеясь привлечь более богатую и интернациональную публику… Но все-таки расположение очень важно, и Кэт сомневалась, что отель на окраине Лаффертона станет пользоваться популярностью, какой бы цветущей и приятной ни была местность.

— Кэт! Ты свежа, как майская роза!

Увидев его, она сразу вспомнила, почему сохла по Люку двадцать пять лет назад. Он остался в точности таким же — стройным, подтянутым мужчиной, выглядящим неприлично моложе своих лет, с густыми темными волосами, седина в которых только придавала ему привлекательности. И он не растерял свой шарм. Люк взял ее за руки и расцеловал в обе щеки.

— А ты не разучился подлизываться. Приятно тебя снова видеть, Люк.

— Я занял стол у окна. Давай выпьем по бокалу шампанского и отпразднуем.