Остров забытых душ

Флора отпрянула. Она впервые видела у капитана такое выражение лица.

– Уйди, я тебя прошу.

– Да, кэп, меня уже нет, – она поспешно ретировалась в коридор.

Атэ провёл рукой от виска чародейки до подбородка. Встал, подхватил её на руки – магесса не весила почти ничего – и вышел в коридор. Прошёл на веранду, спустился по лесенке и усадил на скамейку, а сам устроился рядом, так, чтобы голова магессы лежала у него на коленях. Взял руки Рэны в свои и прижал к груди.

{«Рэна»}, – снова позвал он.

{«Да».}

{«Что произошло, когда я ушёл?»}

Некоторое время царила тишина. Потом в пустоте прозвучало:

{«Я устала».}

{«Не понимаю. Объясни».}

Ещё несколько секунд молчания, а затем на Атэ обрушился поток ощущений.

Руки. Чужие. Касаются тела тут и там. Голос – грубый. Руки щупают повязку. Касаются шрамов. Заставляют открыть рот. Потом приносят еду. Она не будет есть. Она больше не может. Устала.

{«Хватит, Рэна! Хватит!»}

Атэ тяжело дышит.

{«Ты чувствуешь капли дождя?»} – спрашивает он.

Рэна молчит.

{«Они ползут по твоим щекам. Так красиво. Жаль, что ты не видишь, } – он проводит пальцами по макушке Рэны. – {А теперь я глажу твои волосы. Только я, Рэна. Я никому больше не позволю тебя трогать. А сейчас я поцелую тебя. Хочешь это почувствовать? } – он ощущает напряжение, где-то внутри и далеко, и видит, как одновременно учащается дыхание магессы. – {Я сделаю это, только если ты ответишь, хорошо, Рэна?»}

– Да…

Атэ не замечает, что последнее слово звучит уже вслух. Он выполняет обещание и встречается губами со своей чародейкой.

* * *

Атэ долго сидел, просто поглаживая волосы магессы. Голова Рэны лежала у него на коленях, уткнувшись носом в живот. Атэ думал о том, что обещал сегодня магистру Артарию. И о том, что может противопоставить один ведьмак всей тайной полиции. Потому что снова предать это безумно привязавшееся к нему создание и до конца жизни наблюдать во сне, как оно корчится в муках, он не видел никакой возможности.

– Объясни мне, что случилось. Ведь когда я уезжал, ты была…

– Нормальной? – Рэна усмехнулась.

Ате примолк. Нельзя было ждать «нормального» поведения от человека, который несколько лет прожил в аду. От человека, для которого каждый гость был новым демоном, способным лишь нести новую боль. Флора не была мужчиной, но она была чужой, и от нее тоже пахло итой… Атэ мог бы догадаться, что появление в доме способно стать для магессы шоком. Но он не подумал об этом и теперь чувствовал себя виноватым.

– Что мне сделать для тебя? – спросил Атэ, всё еще оставаясь на грани задумчивости.

Рэна повернула голову к нему.

– Ты не согласишься.

Атэ взял в руки кисть магессы. Он не стал искать отмычку. Просто представил, как падает на землю уродливое украшение, приник губами к обнажённой коже запястья. Рэна резко выдохнула. То же самое повторилось со второй рукой. От неожиданности чародейка села. Потом встала и остановилась в полуметре от сидящего ведьмака, потирая запястья. Атэ с опаской наблюдал за её действиями. Если чародейка не врала, сил её хватило бы сравнять усадьбу с землёй. Рэна слегка приподняла руки и свела их перед собой. Замерла, ожидая чего-то.

– Атэ? – голос чародейки дрогнул. – В моих руках что-то есть?

Атэ не ответил. Чародейка повторила жест. Затем провела руками чуть иначе.

– Прости, – тихо сказал Атэ.

Рэна опустила руки и молча побрела к дому.

Глава 15. Принятие

{Уже какое-то время она не шевелится и не говорит. Смутные тени заходят внутрь темницы. Она не шевелится. Они бьют её, недовольные чем-то, но ей всё равно. Она лишь тихо скулит, не заботясь об их мнении. Она знает, что тьма никогда не закончится. Никогда не закончится боль. Магия… Могущество… Разноцветные всполохи тел изначальных, покорных её воле… Всё это было не с ней. Но если не она призывала эти силы, то за что они так ненавидят её? Может, она просто украла у кого-то те чёрные тряпки, в которые они так любят её наряжать? Она не помнит. Она не хочет их злить. Она ничего у них больше не просит. У неё есть лишь одно желание – остаться в одиночестве и рвать теми ногтями, которые у неё еще сохранились, собственную плоть. Может быть, если она раздерёт себя на части, то, в конце концов, умрёт? Она согласна умереть от боли. Это всё равно лучше, чем боль, которой нет конца.

Заходит хозяин. Рывком поднимает её на колени. Она секунду стоит так, опустив глаза в пол, а затем заваливается набок и обнимает себя руками. Бесполезными, изломанными пальцами скребёт свои бока, силясь содрать кожу. Она так увлекается этим, что не замечает, как её снова рвут за ошейник вверх и тащат волоком по полу. Ошейник прикрепляют короткой цепью к стене, так что она не может даже повернуть головы. Ноги и руки безвольно раскинуты, как у сломанной куклы. Хозяин еще сильнее задирает её подбородок вверх и что-то говорит. Магессе не сразу удаётся расслышать, что он требует смотреть ему в глаза. Рэна не понимает, зачем. Она согласна делать что угодно, просто не понимает – зачем?