Остров затонувших кораблей

Три дня я пропадал на восточном берегу, заявив товарищам, что ищу пропитание. Это было полуправдой. Я заходил в воду по шею, нырял, где мог, собирал ракушки и водоросли заодно. Но искал совсем не еду. Золотые монеты занимали все мои мысли. Я грезил богатством, золотой блеск манил меня, мерещился в каждом камушке на дне, в каждой блеснувшей боком рыбке. И вскоре таки удача улыбнулась мне золотой улыбкой — я обнаружил место, где была целая россыпь монет. К исходу третьего дня в моих карманах осело около сотни золотых дублонов. И сколько ещё их, разбросанных волнами и проглоченных песком, ждало своего часа на дне?

Вот и завершились мои странствия. Я пришёл к тому, к чему стремился все эти годы. Нашёл таинственный остров, упоминавшийся в записках старого плотника. Нашёл остатки старинного галеона, набитого золотом под самые палубы. Нашёл все, что искал. Приключение подошло к концу. Как и сама жизнь. Я мечтал найти сокровища — я их нашёл. Только заплатить мне придется слишком большую цену… Что проку от золота, когда жрать нечего?

Но и опускать руки не стоило. Я продолжал добывать скудную еду, заодно вылавливая монеты, столь бесполезные здесь.

Во избежание подозрений, я старался не ходить в то место одной дорогой. И каждый раз я возвращался с едой. Большинство матросов бездельничало, валяясь в пещере или болтаясь по берегу у пещеры. Лентяи не думали ни о чём. Может, потому они и пошли за мной против капитана, что не умели сами принимать решений?

Мои неустанные поиски пропитания вызывали лишь уважение, повышая авторитет Билли Бонса. Вполне заслуженный, возьмусь заметить. Так продолжалось много дней подряд. И мы уж не ждали перемен к лучшему. Но они пришли, эти перемены.

В начале третьей недели мы увидели парус. Сначала я не поверил своим глазам, когда глазастый Бен закричал: «Корабль», указывая на далёкую точку в морской синеве. Он не ошибся. Сразу же был разложен сигнальный огонь, и брошенные в него сырые водоросли задымились, подавая сигнал.

Корабль шёл прямо на нас. Часа через два, когда можно было различить паруса, кто-то воскликнул:

— Да это же «Кассандра»!

Ликование утихло, превратившись в неуверенное, молчаливое ожидание.

— Чего они вернулись?

— Флинт решил завершить начатое?

Что хорошего могло судить нам возвращение корабля? От капитана добра ждать не стоило.

Шлюпка с людьми приблизилась, и я увидел Джона.

— Рад видеть тебя живым, Билли! — приветливо закричал он, махая шляпой. Я молчал, кричать не было ни сил, ни желания.

Шлюпка приближалась, и мы могли различить направленные в сторону берега мушкеты. Матросы держали нас на прицеле. Вероятно опасались, что мы, доведённые до отчаяния, бросимся на них.

Джона снесли на берег на руках, словно какого вельможу. Каторжник весело хлопал крыльями, словно приветствуя старых знакомцев.

— Прости, Билли. Я еле уговорил капитана разрешить проведать вас. В лодке вода, сухари и солонина. И немного рому! Обещаю, Билли, что направлю к вам первый же встречный корабль. Будь он неладен, наш капитан, да только он вас не простил.

Пока ребята расхватывали еду, я отошел, взяв кусок солонины с сухарём. С трудом пережёвывая такую вкусную еду, я произнёс:

— Джон, нам надо поговорить.

— Конечно, Билли, мы ж старые друзья!

Мы отошли подальше. Присели на валун.

— Джон, мы не дотянем, пока придёт корабль. Если он придёт. У меня есть предложение. Я куплю место на корабле для себя. И ребят. Если удастся.

— Билли, ты меня удивляешь. Неужто вы тут развлекались ловлей жемчуга, вместо того, чтоб конать с голоду?

Весельчак Джон. Так ли бы ты веселился, если б поменялся со мной местами.

— Нет, Джон. Я заплачу золотом.

— И где ты его раздобудешь? Авансом в счёт будущих заслуг? Боюсь, Флинт не пойдёт на такое.

Как признаться? Тех монет, что я выудил, едва хватит, чтоб купить себе место на корабле. Но открывать тайну я не хотел. А оставаться — значило умереть.

— Я был когда-то на этом острове, и здесь у меня тайничок.

Джон сощурился. Что ж, ложь была неудачной, да лучшего мне в голову не взбрело.

— Билли. Я не буду ни о чём спрашивать, ты сам мне всё расскажешь, как другу. Лишь тогда я смогу тебе помочь. Только не надо басен, ты же знаешь, Окорока баснями не накормишь, пожуёт да и выплюнет!

Другу? Да, Джон, многое поменялось со дня нашего знакомства. Так остался ли ты моим другом?

Окорок не поддержал меня в заговоре против Флинта. Хитрый лис, он прекрасно знал, что ребята дрогнут перед капитаном. И потому остался в стороне. Это ли не предательство? Возможно. Но благодаря Джону, мы вернулись на «Кассандру». Не уговори он капитана проведать нас, кинутых на смерть, её бы мы и дождались.

Двоякие чувства вызывал теперь во мне мой друг. Я видел его двуличие, но ведь в открытую он меня ни разу не предал. Наоборот. Поддерживал, как мог. Правду ли мы друзья, или я просто не замечаю его двуличия по отношению ко мне? Порою мы бываем слепы, когда речь идёт о нас самих… Это только со стороны виднее.

Джон оставался если не другом, то товарищем. Не тем, кому доверишь тайну. Но тем, на кого можно рассчитывать, если это выгодно и ему.