Остров Зомби

— Надо выбраться в горы и совершить наконец то, что давно пора сделать. Надо покончить с этим стариком. Я, навечно избранный президент, стану и религиозным вождем моего народа.

— Такого не позволял себе ни один президент, — предупредил Эстрада.

— Ни один президент не был столь велик и славен как Генералиссимус Корасон, — скромно произнес диктатор.

— О'кей, — сказал Эстрада. — Что же делать мне?

— Сделай так, чтобы клетки с американцами выставили на обозрение в центре города. Поставь вокруг часовых. Сделай плакат, что так Бахья расправляется с нарушителями порядка. А потом оставь все другие дела, свяжись с Соединенными Штатами и объяви, что мы разрываем с ними всякие отношения.

— Опять? Я только вчера проделал это.

— А сегодня я на время снова с ними подружился.

— А зачем мы так поступаем, генерал?

— Генералиссимус, — поправил Корасон.

— Конечно же, Генералиссимус. Виноват. Так зачем же?

— Нам лучше иметь дело с русскими. Если мы порвем с Америкой, они немного повоют и успокоятся. А русские в таком случае пришлют наемного убийцу. Тут уж не до смеха. И вообще коммунистом быть хорошо. Никто не станет придираться, что у нас есть политические заключенные и что крестьяне голодают, и все прочее. Только союзники Америки должны заботиться о своем народе. Возьми хоть арабов. У них куча денег, а они ведь ни цента не дают в Организацию Объединенных Наций. Платят только Америка и союзники.

— Тонко придумано! — восхитился Эстрада. — Больше от меня ничего не требуется?

— Нет. Когда закончишь, подавай лимузин. Поедем в горы и разделаемся с этим старцем.

— Людям не понравится, если убьют их религиозного вождя.

— А люди ничего не узнают, — сказал Корасон. — Пусть это тебя не волнует. Пойду посплю, а когда проснусь — сразу отправимся. Как там насчет новых бабешек? Не появлялись?

— Пока не видел.

— Ну, ладно. Посплю один. Так поставь клетки на площади. И не забудь про охрану!

Руби Гонзалес обменяла брюки и рубашку, даже не без выгоды для себя, на муму — длинный бесформенный балахон с цветами на зеленом фоне — типичную женскую одежду этого региона. Однако ремень она предусмотрительно оставила себе.

Договорившись с торговкой об условиях, Руби укрылась за прилавком и накинула на себя платье, сняв под ним прежнюю одежду и застегнув ремень прямо на голом теле. Если ей удастся проникнуть в номер и выкрасть свой собственный пистолет, его будет удобно держать под ремнем.

Усевшись на грязный пол, она незаметно для других стала расчесывать пальцами свои густые кудрявые волосы, наследие африканских предков, старательно убирая их со лба. Ее стараниями волосы теперь стояли на голове дыбом, словно наэлектризованные.

Ловкими пальчиками она разделила их на отдельные пряди и стала плести косички, плотно прилегавшие к голове. Это занятие отняло у нее минут пять. Закончив, Руби встала на ноги и вручила торговке брюки и рубашку.

В бесформенном балахоне и с множеством косичек на голове Руби выглядела совсем как коренная жительница Бакьи. Если кто и заподозрит неладное, у Руби всегда была наготове обворожительная улыбка, открывающая ровные белые зубы, каких не было ни у кого на острове. Впрочем, поводов дня улыбок пока не предвидится.

Плетя косички, Руби напряженно думала. Белый простофиля и пожилой азиат явились в тюрьму, чтобы освободить ее. Из Штатов их прислать не могли — слишком недолго она находилась в заточении. Видимо, они уже находились на Бакье и получили задание тут. Но каким образом? Наиболее логичным представлялось использовать для этой цели телефон, но, зная работников ЦРУ и их идиотские методы, можно допустить, что они передали своим тайным агентам секретную информацию, например, с помощью самолета, начертившего в небе буквы.

Все-таки вероятнее всего — телефон. Стоит попробовать.

Все службы, имеющие отношение к телефону, контора, телефонная станция и тому подобное, то есть вся бестолковая Национальная телефонная связь Бакьи сконцентрировалась в одноэтажном здании из вулканического туфа, расположенном в дальнем конце главной улицы города. Обязанности директора, администратора, координатора и оператора также соединялись в одном лице, и единственной работой этого лица было обслуживание коммутатора.

Когда Руби вошла в аппаратную, телефонистка сладко спала: с тремя телефонными линиями у нее было немного работы, однако Руби не замедлила тут же пожалеть ее, сказав, что уж она-то знает, как тяжело приходится телефонистке и как мало ценит правительство ее старания превратить Бакью в одну из ведущих стран мира по уровню сервиса телефонного обслуживания.