Остров звезд

– Та же фигня, – признался я, – весь день шатался как умалишенный, пытался отвлечься… Когда уже этот чертов Вуду позвонит, почти неделя прошла?!

– Так и не звонил? – уточнил Хем.

– Нет.

– Все будет нормально, – он шаркнул носом.

– Ты уверен? Или так убеждаешь меня и еще себя до кучи? – я посмотрел на часы, большая стрелка стояла на без одной минуты час.

– Стараюсь верить. Потому что если мы облажались, то все зря. Ну или Шорт трепло.

– Вуду не понравился тебе с самого начала, – к чему разговор? Он что, опять хочет мне пожаловаться на Лайонела? Так я и так все знаю.

– Это да… – протянул он. – Тогда что дальше будем делать?

– Соберем еще денег, найдем другую студию, – я попытался взбодрить его. – Не переживай. Или продолжим выступать на пьяных вечеринках за выпивку…

– А ты не думал?.. – резко прервал он меня.

– Что? – вот уж выцепил из сна, а теперь отвечай на вопросы.

– Что ты себя переоцениваешь, и «Блудного сына» тоже?

– Ты действительно думаешь, что будь в городе еще пара гаражных групп, мы бы остались без работы?

– Не знаю, – он помолчал. – Но наша вакуумная жизнь безо всякой конкуренции может сложить неверное восприятие наших талантов.

– Ээээ. Даже мне не справиться с этим, – когда Хем начинает говорить мантрами, у меня начинает разыгрываться мигрень, – якажи проще.

– Дурак ты, – не даже показалось, что я увидел, как Хем почесал макушку. – На безрыбье и рак – рыба, так понятней?

– Понятно к чему ты клонишь. Типа, – я вдруг напрягся, – кого еще слушать, если слушать некого.

– Ну да, – он замялся, – не спотыкаемся через гитары и уже хорошо.

– А как же Вуду, ты думаешь, он тоже дурак?

– По мне, так Вуду не сможет отличить гитарную партию от хорового пения. Да Винчи был выше этого.

Ох, уж опять его присказка.

– Зато он умеет, как минимум, сводить пластинки, и у него есть своя студия и радиостанция. Своя, брат, подумай! Чего-то он в своей жизни уже добился.

– Я уже тебе говорил, и не меняю своего мнения, – отрезал он категорично.

– Хорошо, ты учился в Беркли и окончил с отличием, и тебя не раз хвалили.

– Они хвалят любого, кто идет на медаль, – Хем не отступал от своих принципов ни на шаг.

– Ну прекрасно. Тебе что, личное признание Джими Хендрикса надо, чтобы ты прекратил сомневаться в нашем таланте? – не выдержал я.

– Было бы неплохо, – я услышал, как он ухмыльнулся, – а потом скажешь, что он не хотел нас расстраивать.

– Может быть, ты и прав… – повисла пауза. Я замер в раздумьях, а Хемингуэй просто поддержал тишину, повисшую в трубке. – Все, хватит. Такие мысли до добра не доведут, – отлично мы играем и все тут!

– Хмм… – его не отпускали сомнения. Мне надо было поднажать.

– Ты спрашиваешь, чувствую ли я себя хоть иногда бездарностью? – я вдавил педаль газа в пол. – Что я, засыпая ночью, думаю: «А, может, я не так уж и хорош»? Что хоть иногда меня тревожит мысль о том, что мое призвание не в музыке, и что я должен заниматься чем-то другим?

– Ну, в общем да, – Хем замялся.

– Знаешь, – уже начал злиться я, раздраженный сомнениями Хема. – После стольких лет с музыкой, я все сильнее ощущаю, что я был создан для нее. Я даже родился под одну из самых великих песен двадцатого века. Я создан именно для того – делать музыку, поднимать руки многотысячной толпы и заставлять ее в экстазе подпевать мне. Следить за каждым движением группы на маленьком пятачке сцены. Я абсолютно уверен! И ты своими сомнениями не сможешь разубедить меня ни на йоту! И даже если мы облажались сейчас, я буду пробовать снова и снова, пока не добьюсь своего! И мнение такого пройдохи, как Шорт, меня не заставит свернуть с моего пути – слишком многое уже сделано. Не хочу, чтобы когда-то, в конце жизни, ко мне пришла крамольная мысль, что я прожил ее неправильно, свернув не на том повороте. С Вуду или без, я намерен стать великим! Мы намерены стать великими! А «Блудный сын», поверь мне, обязательно будет в Зале славы рок-н-ролла! Как Чак Берри, Джеймс Браун, Элвис Пресли, Би Би Кинг, Джон Леннон и Пол Маккартни, Боб Марли, «KISS», «Nirvana», «Green Day» и остальные великие другие! – произнес я в трубку так пылко и пламенно, что на другом конце на несколько секунд повисло гробовое молчание – я даже дыхания не слышал. Хема что, так восхитило мое выступление, что он забыл, как дышать?

– Это значит «нет»? – спросил, наконец, он.

– Это значит «нет»! – подтвердил я, немного успокоившись. Как же вывел он меня!

– Вот и славно, – Хем явно повеселел. – У меня, конечно, нет твоей уверенности в собственной исключительности, но теперь я хотя бы могу спокойно пойти и выпить пару пинт45. Спасибо, что развеял мои переживания.

– Не за что! – только и пробурчал я.

– …А потом спать, – он с чего-то решил, что я должен знать обо всех его ближайших планах. Одно хорошо, Хем действительно расслабился. Да что уж говорить, мы все в последние дни были напряжены, – глядишь, мне, как и Хайеру, приснится гримерка, полная алчущих меня фанаток, – он даже пытался шутить.