Острова богов

Мне больно, но я сильнее сжимаю румпель, костяшки пальцев белеют. Поднимаю голову и вижу прямо перед собой карие глаза Леандера. Он смотрит будто сквозь меня. Он явно опечален, но в целом настроен добрее, чем можно было ожидать.

Откашлявшись, он начинает говорить на этот раз тише из уважения к спящему Кигану. Просто удивительно, что тот еще не проснулся от его возгласов.

– Я никогда не слышал, чтобы человек не владел магией, если у него есть знаки. – Он тянет вверх рукав рубахи, чтобы рассмотреть собственные рисунки – самые сложные из всех, что я видела в жизни. Мои же смотрятся уродливыми безжизненными толстыми линиями, а не волшебными знаками.

– Ты будешь учиться управлять лодкой или нет? – спрашиваю я, чтобы сменить тему.

– Нет, – быстро отвечает он. – Скажи, ты можешь вспомнить, не было ли в твоей жизни причины подавить свои способности мага? Нечто невинное на первый взгляд, вызвавшее страх последствий магического ритуала?

Я качаю головой.

– У меня не было травматического опыта в детстве, связанного с ветром и тому подобным.

– Воздух, – бормочет он. – Но это определенно связано с твоим родом. От кого ты унаследовала знаки?

– От матери, она связана со стихией воздуха. Или уже нет, не знаю. Мы с отцом давно не получали о ней вестей.

В глубине души я не раз задавалась вопросом, не заблокировала ли я свои способности, отвергла их в ответ на то, что мать отвергла меня? В мире много людей с сердечными травмами, но ведь все они живут, идут вперед – среди них даже немало магов.

– Ты никогда не говорила с ней о магии?

– Нет. Я же сказала, она отказалась от меня сразу после того, как я появилась на свет. А если вспомнить, как поступил недавно отец, получается, что обоим родителям нет до меня дела. Еще вопросы?

Я намеренно отвечаю резко, надеясь, что это его заденет, и он замолчит. Но нет, он внимательно смотрит на меня и накрывает ладонью лежащую на румпеле руку. От прикосновения опять становится теплее.

Отворачиваюсь не только для того, чтобы посмотреть на парус, но и скрыть произведенный эффект. Без перчаток, с выставленными на обозрение знаками, я ощущаю себя почти голой. Это очень личное, не для всеобщего интереса. И мне надо перестать так реагировать на прикосновения Леандера – это смешно и глупо.

– Расскажи мне о магии, – просит он. – Как это было, когда ты только пыталась?

Внутри все сжимается. Поднимаю глаза – на его лице ничего, кроме предельного внимания. Присматриваюсь – точно, внимание и усталость. Это меня немного успокаивает, заставляет расслабиться.

– Эти знаки были у меня всегда, я родилась с ними, но потом из меня ничего не вышло. Папа старался мне помочь. Сам понимаешь, иметь на корабле мага, который управляет воздушной стихией, очень важно. Он часто повторял, что, будь я магом таким же хорошим, как моряком, меня невозможно было бы остановить.

– Осмелюсь сказать, тебя и сейчас остановить непросто.

– Ну вот, в детстве он возил меня к магам в каждом порту. Все пытались меня учить. – Я краснею, вспомнив, как мне было стыдно из-за постоянных неудач. Что за ребенок? Как такое возможно? Из-за них я чувствовала себя неполноценной неудачницей, но все же продолжала ходить к следующему и следующему, отчаянно надеясь, что у кого-то из них получится.

– Они высказывали предположения о причинах? – спрашивает Леандер.

– Каждый был уверен, что точно сможет помочь, – все, от дамы из большого дома в Петроне до мужчины в хижине Кетоса. В конце каждый из них… ненавидел меня. Смотрел так, словно мои проблемы заразны. Одна дама сказала, что духи не желают иметь со мной дела. Другой выдвинул предположение, что они вообще меня не видят. – Голос срывается, горло опять сжимает, и я закусываю щеку изнутри. Перед глазами всплывает лицо отца, как он смотрел на меня в те годы. Каждый раз все начиналось одинаково – сначала воодушевление и надежда, затем разочарование и тоска.

– Они неправильно поступали, обвиняя тебя, это были их неудачи. – Он сильнее сжимает мою руку.

– Отец долго верил в меня, очень долго. Каждый раз, когда он возвращался из рейса, спрашивал, нет ли новостей. Я, конечно, ждала его, но тряслась от страха, что вновь услышу знакомый вопрос. И от того, что опять ничем его не порадую. – Кошусь на Леандера – выражение его лица остается непроницаемым, и я продолжаю:

– Потом он уже перестал притворяться, что верит в нашу удачу. И купил мне перчатки.

– Я заметил, что ты никогда их не снимаешь, – тихо произносит Леандер. – Селли, пойми, твой отец, конечно, хотел помочь, но только потому, чтобы его дочь смогла управлять… – Он поднимает руку и описывает полукруг, – …всем этим. Из-за него ты чувствуешь себя не такой, как все.

– Он был добр ко мне, – перебиваю его я. – Он много раз пытался мне помочь. – Я не в силах описать, как сильно было то смущение и одновременно велика радость, когда он протянул мне перчатки. Этим он дал мне понять, что найти выход можно даже в случае такого ужасного недостатка.