Острова невезения

Русские моряки постигали тайны навигационного дела, учились собирать информацию об условиях мореплавания, состоянии и устройстве портовой службы, которые могли бы пригодиться в предстоящих операциях в Средиземноморье. Вот довольно показательный пример: в 1763 году в Средиземное море отправился торговый фрегат[1] «Надежда благополучия». Он был похож на обычное торговое судно. Его снарядил тульский купец Иван Владимиров. Однако экипаж фрегата составляли опытные военные моряки, впоследствии принявшие участие в Архипелагской экспедиции. Поход был предпринят с целью разведки обстановки в районе возможных боевых действий русского флота.

Страница дневника С. П. Хметевского

В России, а именно в Санкт-Петербурге и Архангельске, строился самый современный флот. Прибывшие из столицы экипажи перегоняли боевые корабли с севера в Кронштадт, где им присваивали имя и вводили в строй. В итоге к 1769 году, то есть к моменту выхода эскадр в Средиземное море, Екатерина имела в своем распоряжении довольно мощный флот. Сейчас пришло время попробовать его в деле.

Сразу стало понятно, что плавание не будет простым: корабли выходили из строя, а матросы (многие из них увидели море впервые) страдали от морской болезни и погибали от инфекционных заболеваний. У мыса Каттегат экспедиция могла закончиться, едва начавшись. Корабли проходили ночью опасный участок, носящий красноречивое название «кладбище кораблей». Маяк не горел. Пинк[2] «Лапоминк», шедший первым, сел на камни. Если бы не своевременно поданный сигнал бедствия, вся остальная эскадра оказалась бы там же. Было ли это происшествие случайностью или кто-то «забыл» зажечь маяк, не ясно.

В неудаче русской экспедиции была уверена вся Европа. Это отчасти и стало причиной ее успеха. Усилия русских представлялись авантюрой и всерьез никем не воспринимались. Франция, например, попросту прохлопала успешное продвижение русских эскадр. Французы формально не были противниками России, но в их интересы не входило проникновение русского флота в Средиземное море. Если бы русских не поддержали англичане, Франция, возможно, решилась бы на открытый конфликт. Основной посыл английской дипломатии в адрес французов звучал примерно так: «Только троньте русских – и будете иметь дело с нами!» Обошлось… Франция не вступила в войну, а всего лишь отказала нуждающимся в ремонте русским кораблям в доступе во французские порты.

Зато поддержку русским в этом походе оказали датчане и, естественно, британцы. Они разрешили русским кораблям заходить в свои порты для пополнения запасов и лечения моряков и предоставили ремонтные базы. Разумеется, не бесплатно. Мужество и авантюризм русских, неверие французов, поддержка британцев – вот главные факторы, повлиявшие на то, что весной 1770 года, спустя почти год после выхода из Кронштадта, экспедиция Балтийского флота все-таки оказалась у берегов Пелопоннеса. Здесь она должна была вести боевые действия совместно с греческими повстанцами.

Первая встреча русских с греками произошла на восточном побережье полуострова Мани в местечке Витуло, где их ждали разделенные на два легиона майноты. Их знамена были освящены в местном монастыре. По свидетельствам участников тех событий, греки произвели весьма благоприятное впечатление на русских, прежде всего опрятностью и воинственностью. Поначалу экспедиции сопутствовала удача. Русским морякам и артиллеристам удалось выбить турок из укрепленной крепости Наварин, где отличился цехмейстер артиллерии, бригадир Иван Абрамович Ганнибал, предок А. С. Пушкина. Противник не сдавался. Тогда русские устроили на соседнем холме артиллерийскую батарею, и корабельные комендоры принудили гарнизон капитулировать.

Сей шкипер деду был доступен,
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала,
И пал впервые Наварин.

А. С. Пушкин. Моя родословная. 1830