Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

«Интервью» Марины Николаевны Катилиной было не первой публикацией «Комсомольской правды» о работе школьного учителя, где в центре стоял бы рассказ о поиске подходящего «ключа» к тому или иному ученику. В апреле 1946 года в газете появилась рубрика «Записки учителя», в которой последовательно в трех номерах (20, 23 и 24 апреля) публиковались отрывки из книги московского учителя Семена Абрамовича Гуревича, также предварявшиеся редакторским пояснением: «С.А. Гуревич пятнадцать лет записывал все, что было интересного в его работе, – свои успехи и неудачи, открытия и ошибки, огорчения и радости. Так родилась эта книга, почти дневник. Ее следует прочесть и педагогу и студенту, который собирается стать учителем, пионервожатому, комсомольцу, каждому, кто работает или хочет работать с детьми»174.

Книжная публикация учительского дневника Гуревича так и не состоялась. Однако в 1960 – 1970-е годы он стал известен как сторонник «передовых» методик в обучении литературе и «профессиональному» чтению и как создатель нескольких книг, посвященных методике преподавания литературы в старших классах. Авторы пособий по педагогике называют его «настоящим педагогом-новатором»175, однако на фоне более известных разработок второй половины 1950 – 1970-х годов забытыми оказались его публикации второй половины 1940-х.

«Когда мы вместе с ним шли из школы домой, мне удалось на мгновенье заглянуть в его мир, такой далекий от школы и такой чуждый ей…» – рассказывал Гуревич историю одного из своих прежде нерадивых учеников, который, как оказалось, увлекался голубями и голубятнями, а потом, с помощью своего проницательного учителя, стал углубляться в основы биологических наук. Других двух учеников он так же «поймал» на живом интересе – и попросил сделать макеты театральных декораций. Публикация завершалась выводом: «Путь от голубятни до Дарвина, от спичечной коробки до театральных макетов вовсе не прост и не короток. Не думает пятиклассник на прогулке, что наблюдающий за ним учитель видит его уже взрослым, увлекающимся “Письмами об изучении природы” Герцена. Не думает он об этом, и не нужно, чтобы думал. А учитель, основываясь на настоящем, глубоком знании своего воспитанника, должен представить себе перспективный план развития личности и не только видеть цель, к которой он его собирается вести, но и знать пути, приемы, средства, которыми он старается вести его к этой цели. Путь этот многолетен и извилист»176.

Три месяца спустя после очерков Гуревича в «Комсомольской правде» публиковалась подборка писем повзрослевших учеников к их любимым учителям. Одно из писем читается как очередная глава длинного романа про «внимательного учителя», который видит в своем ученике «больше хорошего», чтобы это «хорошее» в нем действительно прорастало.

«Помню: как-то на уроке русского языка вы подошли ко мне и, заглянув в тетрадь, положили руку мне на плечо, – пишет сельская учительница К. Петрушова своей бывшей преподавательнице Е.Е. Смирновой. – Мне почему-то стало хорошо от вашей неожиданной ласки. Помню и другое: вы нам давали задания по развитию речи. С каким увлечением я придумывала эпитеты, сравнения, синонимы. Но я очень стеснялась отвечать. Вы это заметили и всегда терпеливо выжидали, пока я возьму себя в руки. Пусть вас не удивляет, что я запомнила и сейчас говорю о таких пустяках! Для меня это все очень важно. Ведь я теперь учительница, веду третий класс. Иногда трудно приходится, но я не унываю. Во-первых, я знаю по себе, как благотворно действует на ученика внимание, теплое слово, проницательный, но не сердитый взгляд учителя. Во-вторых, я стараюсь как можно больше узнать, чтобы на уроках у меня не было скучно. В-третьих, я люблю ребят, а это главное в нашем деле»177.

А еще через несколько дней номер газеты открывается передовицей, открыто (насколько открыто это вообще было возможно делать в 1946 году) обсуждающей тему психологических и материальных проблем послевоенных сирот, согласно тексту передовицы, эти проблемы могут быть преодолены только благодаря пристальному и чуткому вниманию взрослых: «Материальная забота о детях, всесторонняя помощь нуждающимся – дело необходимое. Но это далеко не все. Нужно еще одно: простое человеческое внимание к каждому ребенку. … В селе, в колхозе осиротевшие, нуждающиеся дети известны наперечет, и каждого из них комсомольцы должны взять под личную опеку. Мало знать, что школьник сыт, одет и обут, – надо знать также, как он учится, как живет, о чем думает. Если он сегодня почему-то не пришел в школу, сегодня же надо узнать, что с ним случилось. Это важно и для младших ребят и для старшеклассников – они не должны чувствовать себя одинокими, тогда не будет “неожиданных” провалов в учебе, не будет такого отсева, который до сих пор еще значителен и в старших классах»178.