Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

Прохождение Оли через зеркало очень напоминает соответствующий эпизод «Алисы в Зазеркалье» Л. Кэрролла – особенно если учесть, что незадолго до того, как попасть в Зазеркалье, Алиса говорит кошке: « – А книжки там очень похожи на наши – только слова написаны задом наперед. Я это точно знаю, потому что однажды я показала им нашу книжку, а они показали мне свою!» (пер. Н. Демуровой)326.

Переодевание же девочки (точнее, двух девочек) в пажа/пажей больше всего напоминает шекспировские комедии, прежде всего «Два веронца» (The Two Gentlemen of Verona), «Двенадцатая ночь, или Что угодно» (Twelfth Night, or What You Will), «Как вам это понравится» (As You Like It) и «Венецианский купец» (The Merchant of Venice)327. В советской детской культуре 1930-х – начала 1950-х годов такая карнавализация действия не встречается почти никогда328. Характерно, что в фильме «Королевство кривых зеркал» костюмы пажей, в которых действуют Оля и Яло (их играли девочки-близнецы Ольга и Татьяна Юкины), явственно воспроизводят – в «игрушечном» варианте – одежду Виолы из советской кинопостановки «Двенадцатой ночи» (режиссер – Ян Фрид, в роли Виолы – Клара Лучко), снятой уже после выхода повести Губарева, в 1955 году.

Стоит отметить и то, что сам сюжет «Королевства кривых зеркал» структурно очень похож на сюжет оперы Л. ван Бетховена «Фиделио, или Леонора»: молодая женщина, переодевшись юношей, проникает в тюрьму и освобождает своего возлюбленного329. У Губарева действует не женщина, а две девочки, то есть бетховенский сюжет удваивается. Но сходство между «Королевством…» и классической оперой, скорее всего, конвергентное: насколько можно судить, особенными познаниями в музыке Губарев не отличался, а премьера единственной постановки «Фиделио», которую писатель мог услышать – в Большом театре, с Галиной Вишневской в главной роли, – состоялась только в 1954-м.

Шварц и Габбе принадлежали к либеральной части советской детской литературы, Губарев – к ортодоксально-сталинистской, а миф о Павлике Морозове неплохо его кормил. Почему Губарев обратился к такому неожиданному для себя сюжету?

С определенностью на этот вопрос сегодня ответить трудно, однако можно высказать рабочую гипотезу. Губарев попытался создать произведение, соответствующее новому для того времени педагогико-идеологическому тренду. Его можно было бы назвать «воспитание воли и характера». По-видимому, Губарев собирался написать вполне ортодоксальную сталинистскую детскую книжку в слегка необычной культурной «аранжировке». Результат же оказался непредсказуемым для него самого.

Проблема воспитания воли в педагогической литературе 1940-х годов

Во второй половине 1940-х годов в советских журналах, посвященных вопросам педагогики и воспитания («Советская педагогика», «Семья и школа», «Народное образование»), заметно возрастает число статей, посвященных воспитанию в ребенке (независимо от пола) воли, мужества и выдержки. Главной задачей такой работы провозглашается способность детей – особенно школьного возраста – воспитывать себя самостоятельно, но в соответствии с установками, полученными от взрослых.

Статьи и книги, призывавшие воспитывать детей «волевыми» и дисциплинированными, изредка выходили и в 1930-е годы. Несколько фрагментов в книгах или отдельных работ на эту тему есть у А.С. Макаренко330. Но во второй половине 1940-х эта тема явно становится гораздо более востребованной, чем прежде.

Одна за другой защищаются диссертации на эту тему331, выходят книги332, публикуются стенограммы публичных лекций, прочитанных психологами и партийными пропагандистами. Кульминации эта волна достигает в 1949 – 1950-х годах, хотя начинается раньше, сразу после окончания Второй мировой войны.

В 1949 году журнал «Семья и школа» публикует серию неподписанных редакционных статей: «Воспитание выносливости» (№ 1), «Воспитание мужества» (№ 2), «Воспитание целеустремленности» (№ 3), «Воспитание чувства долга» (№ 6), «Воспитание коммунистического отношения к труду и к общественной собственности» (№ 8). Темы передовиц в следующем году – столь же однообразно-идеологизированные, но связаны уже с другими проблемами333. Очевидно, что мы имеем дело с кампанией, организованной «сверху».

Причины этой кампании пунктирно обозначены в программной статье одного из главных на тот момент советских психологов, вице-президента Академии педагогических наук Константина Корнилова:

Едва ли в истории нашей Родины когда-нибудь была другая эпоха, которая предъявляла бы такие огромные требования к человеку в отношении воспитания воли и характера, какие предъявляет та эпоха, в которую мы живем334.