Читаем Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е) полностью

Начиная с 1950-х годов при попытках дисциплинировать и «нормализовать» участников неофициальных групп учителя, комсомольские функционеры, одноклассники, адвокаты и сотрудники КГБ считали игру «извиняющим» фактором, нейтрализующим политические смыслы, реально присутствующие в деятельности неформальных групп или приписываемые им. Однако в действительности, по-видимому, игра не была социально «невинным» элементом деятельности таких объединений. Для большинства их участников именно игра в рамках альтернативных компаний становилась попыткой психологической компенсации чувства несвободы, переживания затрудненной социальной мобильности, излишней регламентации жизни. Все эти стороны советского социального порядка большинство граждан СССР открывали для себя именно в подростковом возрасте – точнее, именно тогда они начинали понимать, что сковывающие их ограничения обусловлены не только их возрастом, но распространяются и на «взрослую» жизнь, Содержательное же наполнение игры и степень политической оппозиционности ее участников могли быть совершенно различными.

Политика воздействия на подростковые группы:

от арестов – к «профилактике»

Понимание подростка как «заготовки» взрослого гражданина имело прямые следствия не только в педагогических, но и в репрессивных практиках Советского государства. Обвиненные в совершении политических преступлений юноши и девушки наравне со взрослыми участвовали в строительстве коммунизма за колючей проволокой935. Первые сведения о раскрытых подпольных юношеских организациях относятся к 1920-м годам. Так, записка, сохранившаяся в фонде Политического Красного Креста, сообщает о судьбе арестованных в 1929 году в Ленинграде подростков: «Всем представлены статьи 58-10 и 58-11 <…> – 2 года заключения в Соловках. Инкриминируемое им преступление… относится к 1927 году, т.е. к периоду, когда каждому из них было от 12 – 13 лет»936. В 1935 году практика привлечения несовершеннолетних к суду была закреплена законодательно: возраст уголовной ответственности по тяжким преступлениям был снижен до 12 лет. Совместное постановление ЦИК и Совета народных комиссаров СССР позволяло «несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, в убийстве или попытках к убийству привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания»937. Обвинение по названным статьям подразумевало в качестве меры наказания не только исправительно-трудовые работы, но и смертную казнь938. Хотя формально постановление не касалось политических статей Уголовного кодекса, дети и подростки до 16 лет (возраст уголовной ответственности по ст. 58 УК РСФСР) становились жертвами и политических репрессий.

В 1938 году в Ленинске-Кузнецком была вскрыта «террористическая группа» детей, агитировавшая «за срыв занятий в школах и оставление учебы». Шестьдесят подростков от 12 до 17 лет обвинялись в подготовке террористических актов в отношении комсомольских активистов и разложении местной молодежи939. То, что инициировавшие «детское дело» сотрудники НКВД год спустя были осуждены за превышение должностных полномочий, можно назвать скорее исключением из правил. Предельно жесткое отношение к подростковой преступности формулировал И.В. Сталин. Так, на спецсообщении Л.П. Берии о раскрытии в школах Москвы и Ленинграда «антисоветских групп» напротив информации о группах, находящихся «в разработке», его рукой поставлены визы: «Этих всех арестовать и выслать в разные лагеря», «Арестовать, выслать в раз[ные] места», «Ар[естовать], выслать»940.

Для понимания дискурсивного оформления советской репрессивной политики в отношении подростков важен ответ Сталина на вопрос Ромена Роллана о постановлении ЦИК и Совнаркома 1935 года. Комментируя документ, на основании которого 12-летний подросток мог быть осужден наравне со взрослыми, Сталин объяснял, что «этот декрет мы издали в педагогических целях, для предупреждения преступлений, для устрашения преступных элементов»941. «Педагогический эффект» этого документа был рассчитан не столько на уже арестованных и осужденных подростков, сколько на тех, кто оставался на свободе. Сталин истолковал постановление как необходимую составную часть советского проекта по воспитанию нового человека. Подобная риторика помогала представить подростков полностью дееспособными, юридически вменяемыми гражданами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
Тайны спецслужб III Рейха. «Информация к размышлению»
Тайны спецслужб III Рейха. «Информация к размышлению»

Абвер, СД, Гестапо – хотя эти аббревиатуры, некогда наводившие ужас на всю Европу, известны каждому, история спецслужб Третьего Рейха до сих пор полна тайн, мифов и «черных пятен». По сей день продолжают поступать всё новые сведения об их преступлениях, новые подробности секретных операций и сложнейших многоходовых разведигр – и лишь в последние годы, когда разрозненные фрагменты начинают, наконец, складываться в единое целое, становятся окончательно ясны подлинные масштабы их деятельности и то, насколько плотной сетью они опутали весь мир, насколько силен и опасен был враг, которого 65 лет назад одолели наши деды и прадеды.Эта книга позволит вам заглянуть в «святая святых» гитлеровских спецслужб – не только общеизвестных, но и сверхсекретных структур, о существовании которых зачастую не подозревали даже нацистские бонзы – Forschungsam (служба радиоперехвата), Chiffrierabteilung (Шифровальный центр), Ausland Organisation-AO («Заграничная организация НСДАП»). Эта энциклопедия проведет вас по лабиринтам самых тайных операций III Рейха – таких, как многочисленные покушения на Сталина и провокация в Глейвице, послужившая поводом к началу Второй Мировой войны, взлом кодов американского военного атташе и Британского военно-морского флота и многие другие.

Теодор Кириллович Гладков

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное