Острова в океане

Потом дверь закрыли, задраили, и остались только лица за стеклами небольших окошек, а потом лица, залитые водой, плеснувшей в стекла, когда гидроплан заработал своими старыми кофейными мельницами. Томас Хадсон подался назад от вихря брызг, и допотопный, уродливый гидроплан вырулил на старт и поднялся на легком ветру, а потом сделал круг в воздухе и, уродливый, медлительный, ровно пошел своим курсом через залив.

Томас Хадсон знал, что Роджер и Одри тоже собираются в дорогу, и, так как рейсовое судно ожидалось на следующий день, он спросил Роджера, когда они решили уезжать.

– Завтра, старик, – сказал Роджер.

– С Уилсоном?

– Да, я просил его вернуться за нами.

– Я только хотел знать, сколько мне всего заказывать.

И на следующий день они тоже улетели. На прощание Томас Хадсон поцеловал девушку, а она поцеловала его. Накануне, прощаясь с мальчиками, Одри плакала и, прощаясь с ним, тоже заплакала, и обняла его, и прижалась к нему.

– Берегите его и себя тоже берегите.

– Постараюсь, Том. Вы были так добры к нам.

– Глупости!

– Я буду писать тебе, – сказал Роджер. – Поручения какие-нибудь есть? Что я там должен делать?

– Живи, радуйся. И напиши, как там у вас все сложится.

– Обязательно. Эта тоже тебе напишет.

И вот они уехали, и по дороге домой Томас Хадсон зашел к Бобби.

– Здорово одиноко вам будет, – сказал Бобби.

– Да, – сказал Томас Хадсон. – Мне будет здорово одиноко.

XIV

Как только мальчики уехали, Томас Хадсон затосковал. Но ему казалось, что это естественная тоска по сыновьям, и он продолжал работать. Конец твоего мира приходит не так, как на великом произведении искусства, описанном мистером Бобби. Его приносит с собой местный паренек – рассыльный из почтового отделения, который вручает тебе радиограмму и говорит:

– Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, на отрывном корешке. Мы очень сожалеем, мистер Том.

Он дал рассыльному шиллинг. Но рассыльный посмотрел на монету и положил ее на стол.

– Мне чаевых не надо, мистер Том, – сказал он и ушел.

Он прочитал телеграмму. Потом положил ее в карман, вышел на веранду и сел в кресло. Он вынул телеграмму и прочитал ее еще раз.

ВАШИ СЫНОВЬЯ ДЭВИД И ЭНДРЮ ПОГИБЛИ ВМЕСТЕ С МАТЕРЬЮ В АВТОМОБИЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ ПОД БИАРРИЦЕМ. ДО ВАШЕГО ПРИЕЗДА ВСЕ ХЛОПОТЫ БЕРЕМ НА СЕБЯ ПРИМИТЕ НАШЕ ГЛУБОЧАЙШЕЕ СОЧУВСТВИЕ.

Подписано парижским отделением нью-йоркского банка.

Вошел Эдди. Он узнал все от Джозефа, который узнал все от радиста.

Эдди сел рядом с ним и сказал:

– Мать твою. Как такое могло случиться, Том?

– Не знаю, – сказал Томас Хадсон. – Наверно, они на что-нибудь налетели или их кто-нибудь ударил.

– Уж наверно, не Дэви вел машину.

– Наверно, не Дэви. Но теперь это уже не имеет значения.

Томас Хадсон смотрел на плоскую синеву моря и на густо синеющий Гольфстрим. Солнце стояло низко и скоро должно было зайти за облака.

– Думаете, она правила?

– Вероятно. А может, у них был шофер. Какая разница?

– Думаете, Энди?

– Может быть. Она могла ему позволить.

– Он малый самонадеянный, – сказал Эдди.

– Был самонадеянный, – сказал Томас Хадсон. – Теперь уже вряд ли.

Солнце садилось, а перед ним стлались облака.

– Как только наши выйдут на связь, надо послать телеграмму Уилсону, чтобы он прилетел сюда пораньше и пусть позвонит и закажет мне билет в Нью-Йорк.

– А пока вас не будет, что мне делать здесь?

– Да так, присматривай за всем. Чеки на каждый месяц я оставлю. Если начнутся ураганы, найми людей, сколько потребуется, чтобы помощь у тебя была хорошая и на катере и в доме.

– Будет сделано, – сказал Эдди. – Но теперь мне на все это на…

– Мне тоже, – сказал Томас Хадсон.

– У нас есть Том-младший.

– Да, пока есть, – сказал Томас Хадсон и впервые заглянул в глубокую бесконечную перспективу ожидающей его впереди пустоты.

– Как-нибудь справитесь, – сказал Эдди.

– Конечно. А когда я не справлялся?

– Поживете в Париже, а потом поезжайте к себе на Кубу, и пусть Том-младший там с вами побудет. Писать на Кубе вам хорошо, вот и отвлечетесь.

– Конечно, – сказал Томас Хадсон.

– Путешествовать будете, это тоже хорошо. Будете ездить на огромных пароходах, мне всегда на таких хотелось поплавать. Все их перепробуйте. Пусть везут вас по своим путям-дорогам.

– Конечно.

– Ах, мать твою! – сказал Эдди. – И какого хрена нашего Дэви убило?

– Не надо, Эдди, – сказал Томас Хадсон. – Этого нам не дано знать.

– Да пропади все пропадом! – сказал Эдди и сдвинул шляпу на затылок.

– Как сумеем, так и сыграем, – сказал Томас Хадсон. Но теперь он знал, что для него игра не стоит свеч.

XV