Острова, залитые солнцем

Гостиница прилепилась у подножия холма, заросшего бамбуком, противоположный склон которого спускался к бухте. Должен сказать, что я был очарован открывшимся с веранды видом: повсюду холмы и долины, впереди — огромное, переливающееся, как перламутр, море, а надо всем этим — сапфировое небо.

Я наскоро умылся, переоделся и отправился к Шринивасану, до бунгало которого было рукой подать. Однако дойти оказалось не так-то просто: дом был расположен на самом высоком холме города. Впрочем, это путешествие я проделал не без удовольствия. По обе стороны дороги росли цветущие бугенвиллии, жасмин, кораллы, одуванчики и барвинок.

Бунгало было построено из деревянных досок и возвышалось на сваях; открытое помещение под домом служило гаражом.

Шринивасан оказался крупным добродушно-грубоватым человеком.

 — А! Вот и вы, — сказал он, принимая меня в своей гостиной, отделанной птерокарпусом. — Давайте завтракать. Сколько времени вы предполагаете пробыть здесь?

 — Три или четыре месяца.

 — Это хорошо. Прежде всего переселяйтесь ко мне. Будете моим гостем.

На следующий день я переехал к Шринивасану и не пожалел об этом, так как получил возможность наслаждаться его обществом и домашним уютом. Семья главного лесничего надолго уехала в Мадрас, и просторное бунгало осталось в нашем полном распоряжении. Меня поселили в передней комнате, откуда открывался великолепный вид на город.

Порт-Блэр имеет форму прямоугольника. Почти со всех сторон он окружен водой. С востока его омывает Андаманское море; у острова Росс море образует длинную прямую бухту, которая за Чатамом вытянута к югу, а чуть подальше — к востоку, море подходит к самому Джангли Гхату, расположенному у подножия нашего холма.

Из окон моей комнаты — а их было пять — видны районы Порт-Блэра: Абердин-Базар, Феникс-Бей, Делейнепур, Хаддо, Джангли Гхат, Полис-Лайнс и другие, соединенные между собой хорошими мощеными дорогами. С наступлением темноты, когда зажигаются огни, город становится похожим на поле, усеянное светлячками.

Утром Шринивасан собрался идти в контору.

 — Очень сожалею, что вынужден оставить вас одного, — извинился он, — но мой слуга позаботится о вас. Просите его о чем хотите. Нур Мохаммед! — позвал он.

Маленький человек с седыми волосами мышиного цвета и морщинистым лицом вошел, скромно стал в углу и прошептал:

 — Да, сэр.

 — Нур Мохаммед, сделай так, чтобы сахиб остался всем доволен.

 — Хорошо, сэр, — сказал слуга и удалился.

На первый взгляд Нур Мохаммед не производил какого-то особого впечатления, но впоследствии я убедился, что он очень расторопен. На следующее утро, едва я открыл глаза, слуга на цыпочках принес мне в комнату чай, поставил поднос на стол и прошептал:

 — Доброе утро, сэр.

Затем он свернул москитную сетку, привел в порядок письменный стол и собрал в мешок грязное белье, чтобы отдать в стирку.

С холма доносились крики куропаток. Я внимательно прислушался.

 — Нур Мохаммед, давайте пойдем как-нибудь поохотиться на куропаток, — предложил я.

Слуга отрицательно покачал головой.

 — Нет, сэр, — тихо сказал он. — На этих островах охота на куропаток запрещена. Их охраняют.

 — Почему? Ведь куропаток полно кругом.

 — Здешние люди очень безрассудны, сэр. Дайте им разрешение — и они перестреляют всех птиц.

Нур Мохаммед всегда был очень мягким и кротким. Я никогда не слышал, чтобы он с шумом захлопнул дверь или окно. Он даже не кричал на коров и коз, которые часто вторгались в наш сад и объедали клумбы, а просто прогонял их. С людьми Нур Мохаммед был всегда сдержан. Однажды грузовик, доставлявший воду и дважды в неделю пополнявший наши запасы, чуть было не сшиб его. Но и тогда Нур Мохаммед счел нужным лишь предостеречь шофера:

 — Что ты делаешь, парень? Чуть не убил меня. Может, тебе хочется попасть в тюрьму за убийство?

Самое же главное — Нур Мохаммед был исключительно честен. Каждое утро, собирая в мешок мое грязное белье, он просматривал все карманы и, находя мелочь, тут же отдавал ее мне. Если меня в это время не было в комнате, он клал деньги на стол. Дважды я забывал бумажник под подушкой, и оба раза он возвращал его, не взяв ни пенни.

 — У вас прекрасный слуга, — сказал я как-то Шри-нивасану. — Он так честен.

 — Ему цены нет, — признал Шринивасан. — Я доверяю Нур Мохаммеду все ключи от дома.

Потом, как бы желая убедиться, что его никто не услышит, он, оглянувшись, добавил:

 — Знаете ли вы, что Нур Мохаммед был приговорен к пожизненному заключению и отбывал свой срок на этих островах?

Я был потрясен. Мне все время казалось, что Нур Мохаммед — старый слуга, которого главный лесничий привез с материка. Я не мог поверить, что он бывший убийца. Что могло заставить его совершить самое тягчайшее преступление?

Однажды я решился спросить его об этом.

 — Нур Мохаммед, вы действительно кого-то убили?

Он в это время протирал оконные стекла. Прекратив работу, Нур Мохаммед медленно ответил:

 — Зачем ворошить прошлое? Не лучше ли забыть о нем, сэр?

Мне стало стыдно. Кто дал мне право вторгаться в его прошлое?