Островитяне

Я мчался так, что казалось: грудная клетка сейчас лопнет. Мейсон стоял у двери и держал ее открытой. Освещал фонариком мне дорогу. Я влетел внутрь, захлопнул дверь. Мы стояли, глядели друг на друга, выпучив глаза, и старались отдышаться. По лицам струился пот.

И тут — бабах! Койот встал на задние лапы и ударил передними в решетку. Мейсон с Лоуви с криком бросились в дальний конец беседки. Я развернулся и зарычал, стараясь, чтобы вышло очень свирепо. Посветил койоту фонариком прямо в глаза.

— Гр-р-р-р-р! — рыкнул я хриплым и злобным голосом.

А койот… почему-то не стал рычать мне в ответ. Или скалить зубы. Он не царапал решетку когтями. Он вообще не выглядел злым или страшным. Он лизал решетку и поскуливал.

Я, ничего не понимая, замолчал, подошел поближе, всмотрелся в темноту. И тут же заметил одну вещь.

— Джейк, иди сюда! — испуганно крикнула Лоуви. И снова затрясла жестянкой с монетами.

Мейсон подбежал ко мне — он целился в койота из водяного пистолета.

— Джейк, в сторону! — И он хотел уже было пустить струю воды с уксусом.

— Эй, погоди! — Я положил руку на пистолет. — Гляди! У него ошейник!

Мейсон слегка опустил пистолет, в глазах у него читалось сомнение. Он явно был готов отскочить в сторону.

— Что-что у него?

— Ошейник! Разве у койотов бывают ошейники?

— Может, ему биологи надели, — предположила Лоуви из угла. — Они так отслеживают диких животных.

Животное заскулило, а потом уселось перед дверью. В тишине было слышно его громкое дыхание.

Я посветил фонариком в его сторону. В ярком свете стало видно черно-белую круглую мордочку. Мокрый черный нос. Висячие уши.

Лоуви неуверенно подошла поближе.

— Ребята, — сказал я, не скрывая изумления, — это не койот.

Лоуви подалась вперед и воскликнула:

— Это собака!

— Я ни под каким видом не пущу эту собаку в дом. Она грязнущая! А кроме того, наверняка вшивая и блохастая! — возмущалась Хани.

— Но мы не можем его бросить. Ну пожалуйста… — взмолился я. — Ему некуда деваться.

— И он страшно голодный, — добавила Лоуви. — Мы отдали ему всю свою еду, но он такой худой!

Мы стояли у лестницы в «Птичье Гнездо». Привязали к ошейнику веревку. Выглядел песик действительно не лучшим образом. Размером с маленького лабрадора, довольно симпатичный. Рыжеватый, с карими глазами, шерсть грязная, свалявшаяся, жесткая. Похож на Бенджи из фильма, только покрупнее. И воняло от него как от потных носков.

— Мы его не можем выпустить, — сказал я. — Это жестоко. Вдруг его съест койот? А кроме того, боюсь, он и сам никуда не уйдет. Утром проснемся — а он тут как тут.

— Ну ладно. Пусть сидит на веранде. И только до утра. Но ты и думать забудь, что тебе позволят его оставить. Я позвоню Пожарнику Рэнду — пусть завтра приедет и отвезет его в приют.

Песик прижался к моей ноге. Я погладил его по голове.

Хотя был уже поздний вечер, новость быстро разнеслась по маленькому острову. Приехала соседка, привезла собачий шампунь, поводок, мешок сухого корма. Хани добавила хот-догов и гамбургеров, оставшихся после праздника. Уперла руки в бока и смотрела, как песик уминает угощение.

Ей понравилось, что он дочиста вылизал миску.

— Бедняга. Чуть не умер с голоду, а шкура вся в этих противных колючках колючещетинника. Джейк, сходи принеси мне щипчики из ящика стола.

Песик не тявкал и не кусался, пока Хани выковыривала из его шкуры колючки. Просто стоял смирно. Ну я и сам знал, как от этих колючек больно.

— Очень эти штуки противные, — бормотала Хани, ножницами выстригая их из шерсти. — Мы их называем местью каролинского попугая.

— Чем-чем?

— Каролинский попугай — это такой расфуфыренный попугай, уроженец Америки. Их здесь когда-то были целые стаи. И они очень любили эти колючки… вот эти круглые штуковины. А они такие гнусные — так больно колются. Ай! — Хани вытащила колючку из пальца. — Так вот, мы, люди, полностью уничтожили этих птиц — в частности, потому, что они портили фермерам урожаи. — Она продолжала вытаскивать колючки из шкуры. — Каролинских попугаев больше нет. Вымерли. — Хани покачала головой. — Зато нам остались эти дьявольские семена. Ага, похоже, это последнее.

Она встала, потрепала песика по голове. Он благодарно заскулил и положил лапу ей на колено.

Хани против воли улыбнулась.

— Должна признать, нрав у него добродушный. Больно же было! Но хоть спать сегодня будет спокойно. А завтра нужно его вымыть. — Она поднесла руку к лицу. — Ну от него и воняет!

Глава 21. Мальчик и его собака Иногда жизнь принимает решения за тебя, и им лучше не противиться

Едва утреннее солнце заглянуло ко мне в круглое окно, я помчался вниз посмотреть, не убежал ли песик с веранды. Распахнул дверь. Вот он — лежит на подстилке из одеял, которую мы ему вчера соорудили. Увидев меня, он тут же вскочил и радостно затявкал. Я погладил его, дал еще сухого корма, налил воды в миску. Пошел к дверям, песик потрусил следом.

— Я вернусь, — сказал я ему. — Обещаю.

Он свесил голову набок, большие глаза доверчиво глянули на меня.