Островитяне

— Мне было обидно, — не обращая на нее внимания, продолжил Сева. — Он обо мне забыл. Как нет меня. А ведь я не просто дорожил этой дружбой. Я ею гордился. Я ему всегда и во всем подражал. Впрочем, это должно было броситься в глаза. Моя одежда, стрижка, машина… Такое ощущение, что я не свою жизнь прожил, а его. Сергей всегда и во всем был лучше. Лучше учился, лучше дрался, когда мы были мальчишками, потом, когда повзрослели, больше нравился девочкам. А мне всегда доставались только объедки с его стола. Думаете, не обидно? Я не понимаю, почему так получилось. — Сева развел руками. — В отличие от него, я рос в благополучной семье. То есть в полной семье. Мы жили не в коммуналке, в отдельной квартире. Моя мать не работала, потому что отец был… Да, я помню правила. Никаких имен, и без названий. Он занимал ответственную должность на предприятии. Пищевой комбинат. Я уж позволю себе, чтобы было понятнее. За ним приезжала по утрам служебная машина, «Волга». Денег у нас хватало. И дефицитных продуктов. Я, кстати, всегда делился с Сергеем. Приносил продукты, которые в то время невозможно было достать. Его мать, конечно, отказывалась, они были бедные, но гордые. У меня, мальчика из обеспеченной семьи, всегда было такое чувство, будто я в чем-то виноват. Это я перед ним заискивал, а не он передо мной.

— И вы ему завидовали? — спросила Вера.

— Да, представьте себе! Он был абсолютно самостоятельным. С раннего детства. Самостоятельным, независимым. За ним, к примеру, не приходили в школу, как за мной. Мать узнавала расписание уроков даже раньше меня, а если случались накладки, тут же звонила классному руководителю. И ждала меня у школы. Причем это продолжалось до того момента, как я стал прятаться. Потому что одноклассники начали надо мной смеяться. Здоровый детина, а за ним мама приходит! Но разве я виноват, что моей маме нечем было заняться? Я прятался у Сергея, а она носила туда пирожные и шоколадные конфеты. Я же предпочитал тетины пирожки. У меня было все, что только можно пожелать. Мне нанимали репетиторов, преподавателей английского, французского, математики, потом устроили в институт. С папиными связями это было несложно. А Сергей всего добивался сам. Я бегал от учителей, врал, что иду в музыкальную школу, а сам прятался у него, в общем, ленился учиться. Сергей же занимался самообразованием. Доставал какие-то книжки, решал задачи сверх школьной программы. Он, действительно, прошел по конкурсу. Без всякого блата. А в тот институт, куда он поступал, конкурс был огромный. Но он никогда не сдавался. Он был талантливым человеком. — Сева тяжело вздохнул. — Я получил без труда то, что он заработал. Я умирал от скуки и страшно завидовал ему. Что он всегда занят, что у него есть цель, что каждая победа приносит ему моральное удовлетворение. А у меня не было побед. И счастья в моей жизни не было тоже.

— Ваш страх — это зависть? — тихо спросил Иван. — Вы не можете с этим жить, да?

— А кто с этим может жить? — агрессивно спросил вдруг Сева. — Ведь всякая история имеет продолжение. Он вырос бойцом, а я мямлей. В конце концов мой отец вышел на пенсию. И служебная машина перестала за ним приезжать. И я с удивлением понял, что деньга кончаются. А та жизнь, к которой я привык с детства, требовала средств. Разумеется, родители обо мне позаботились. Они уехали жить за город, благо отец заранее отстроил шикарный особняк. А двухкомнатую квартиру в центре они оставили мне.

— Слушай, да ты везунчик! — сказала Анжелика. — Я, например, родилась, черт знает где! Даже не в пункте А, в пункте Ж! Причем, в самых дальних Ж! И он еще жалуется! При таком наследстве! Теперь-то я точно знаю, кто маньяк! С жиру ты бесишься, милый!

— Вам не понять, — тихо сказал Сева. — То, что из меня получилось… Рефлексирующий интеллигент — вот как это сейчас называется. Типаж модный, но не жизнеспособный. Такие либо спиваются по-тихому, либо пускают себе пулю в висок. Я иной раз от тоски изнываю. Часами лежу. Смотрю в потолок. Страдаю. О чем? Вам меня не понять. Я иной раз и сам себя не понимаю. Дела у меня в жизни нет. Дела. Живу без азарта. По воле волн. Да, занимаюсь каким-то бизнесом. Кое-как перебиваюсь.

— Это не ваша «БМВ» стоит на заасфальтированной площадке перед домом? — невинно спросила Вера.

— Третьей серии — моя, — кивнул Сева. — И что с того? Размах не тот. Всю жизнь за Сережкой тянулся. Заел он меня. Ведь все сам. За свое-то цепляются, за свое торгуются. Иной раз глотку зубами рвут. А я в жизни не совершил ни одного поступка. Даже не женился.

— А что так? — ехидно спросила Анжелика. -Не нашлось женщины, которой захотелось тебя окрутить?

— Да, как ни странно.

— Сева, вы меня удивляете, — сказала Вера.

— С интеллигентными мальчиками из обеспеченных семей это случается, — пожал плечами Сева. — Я не умею завоевывать женщин. Ничего не умею завоевывать, а уж женщин… — Он махнул рукой и тяжело вздохнул.

— Неужели Сергей вас не научил? — тихо спросила Жанна.

— На эту тему мы не разговаривали, — нехотя сказал Сева.

— Почему? — спросил Иван.

— Я стеснялся.