Островитяне

— Тетя. Тетя, которая болела сахарным диабетом, умерла на день позже женщины, которая считала себя абсолютно здоровой и не ходила по врачам до последнего. Я имею в виду маму. Когда она туда, наконец, пошла, было уже поздно. «Запущенная болезнь, ничего нельзя сделать», — так сказали врачи. Перед этим последние два года моей жизни были ужасными. Я давно уже понял, что надо заработать денег и купить, наконец, отдельную квартиру, не дожидаясь, пока маленькая комната освободится. Я давно это понял. И начал работать. Заработал. Много. Купил машину. Сначала одну, потом другую, более дорогую, потом… — Он осекся. — Когда у меня появились эти проклятые деньги, они обе стали болеть. Причем, так болеть, что я не мог уехать из квартиры. В доме постоянно толкался народ. Сиделки, врачи, медсестры, заботливые соседи. Тетя была очень общительной. К ней приходили старушки даже из соседних домов. Я старался как можно меньше времени проводить дома. Уходил рано, приезжал поздно. Оправдывал себя тем, что зарабатываю деньги.

— А почему же не съехал? — спросил вдруг Сева. — Если сиделки?

— Чувство долга. Меня так воспитали. Я не мог их бросить. Они хотели, чтобы я остался, и хотя это не было сказано вслух, я все понимал по их глазам. Обе они цеплялись за меня, чтобы продлить свою жизнь, понимаете? Я был величиной постоянной, и им казалось, что как только я съеду, наступит конец. Я и прошел этот путь до конца. До похорон, которые пришлись на один день. Только после всего этого у меня возникла острая тяга к одиночеству. И отвращение к старости и болезням. Я не мог больше общаться с пожилыми людьми. И… Я продал эту квартиру в центре. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, — сказала Вера.

— А вы? — Сергей посмотрел на Лиду и на Артура, сидящего по правую руку от нее.

Лида молчала. Артур кривил губы, пытаясь изобразить улыбку.

— Что же вас так тяготит, Сергей? — спросил Иван.

— Тяготит? — Сергей еще раз затянулся сигаретой. — Черт его знает! Такое ощущение, что я сам теперь старик. За эти сорок лет в коммуналке, рядом с тяжелобольной женщиной, я успел состариться. Стыдно признаться, но когда они умерли, я не почувствовал скорбь. Не хотелось даже заплакать. Я ничего не почувствовал. Душа моя была пуста. Она состарилась и хотела теперь только одного: покоя.

Он замолчал. Другие тоже молчали. Видя, что никто не собирается его перебивать или дополнять, Сергей продолжил:

— Да, я хотел еще рассказать о своей личной жизни.

— Быть может, не стоит? — тихо спросила Лида.

— Отчего же? Это интересно! Или вы думали, что никакой личной жизни у меня не было? Ну, разумеется, была! Когда мне стукнуло двадцать шесть, — сказал Сергей с усмешкой, — я встретил девушку. Она была моложе лет… лет на пять. Да, на пять. То есть у меня и до того были девушки, в институте и… Впрочем, неважно. Были. Но на этой девушке я захотел жениться. Проблема была в том, что у нее тоже не было отдельного жилья. Правда, она не жила в коммуналке, как я, а в отдельной двухкомнатной квартире, с родителями. Очень маленькой квартире. Она тоже меня полюбила. Мы стали встречаться. Потом стали друг с другом спать…

Анжелика фыркнула.

— Что смешного я сказал? Между прочим, это было не смешно. Урывками, дожидаясь, пока ее родители или моя мама уйдут на работу, а за стеной — больная соседка, которая все знала. И даже больше, чем нужно. Потому что она все слышала. Ей, старой деве, было любопытно. Да. Любопытно. Когда у нас родился ребенок…

— Ребенок? — удивленно спросила Вера.

— А что вас удивляет? Что, вы не знаете, откуда берутся дети?

—Я знаю, но…

— Не похоже, что у меня могут быть дети? Представьте себе, у меня дочь, — раздраженно сказал Сергей. — Почти уже взрослая и очень самостоятельная. Разумеется, мы с ее матерью могли расписаться. Но зачем? Мы ведь все равно не могли жить вместе. То есть мы пытались. Но у нее мне было не комфортно, да и на работу ездить далеко. Она ведь жила на окраине. А я, напоминаю, вынужден был много работать, чтобы заработать денег. И решить, наконец, наши проблемы. Она тоже не могла жить у меня. Отдельной комнаты не было, приходилось ставить ширму. В общем, мы мучились так пятнадцать лет. Долгих пятнадцать лет… Когда я предложил ей снять отдельную квартиру, она отказалась.

— Почему? — удивленно спросила Жанна. -Жила бы там с… с девочкой.

— Женщины — странные существа, — криво улыбнулся Сергей. — Когда у меня не было ничего, она меня любила. А когда я разбогател, и все, наконец, закончилось, я имею в виду отвратительное ожидание, она от меня ушла. То есть мы никогда и не жили вместе, так чтобы постоянно. Ушла в том смысле, что отказалась ко мне переехать. Она сказала, что за эти годы я сильно изменился. Что у меня развился комплекс Робинзона.

— Кого? — вскинула брови Анжелика.

— Патологическая тяга к одиночеству Что мне не нужен никто. Что я стал странным. Так вот, я и хотел спросить, в чем моя странность? Почему она мне отказала?

— Кто считает Сергея странным? — спросил Иван.

— Абсолютно нет! — фыркнула Анжелика. -Нормальный мужик!

— Спасибо, — усмехнулся Сергей.