Островитянин

Я поднял руку и стукнул его по уху ладонью. И вот, после того как я дал этому паршивому старикашке хороший совет еще утром, когда он уезжал, он, погляди-ка, чуть только вернулся, раскрыл на меня пасть и облаял последними словами. Это был уже не первый раз, когда случались подобные вещи. И смотри, насколько меня это разозлило: я ведь в жизни ни на кого руки не поднял, кроме него. Но седой человек с ружьем, с Большой земли, видно, нагнал на него столько страху, что мужик наш никогда уже не стал прежним.

Услыхав всю эту историю, островитяне пришли в большое замешательство. Тогда многие из тех, кто жил в наших краях, были совсем бедными. У нас не водилось ничего, кроме того, что мог позволить себе почти каждый – всего-то пиджак, полпакета муки и что-нибудь не дороже полпенса.

Приходскому священнику эта новость тоже не понравилась, и он не успокоился, покуда не нашел способ отдать долг островитян. Еще до того начал понемногу работать Комитет неблагополучных территорий. Туда передали запрос: может ли Бласкет пойти под этот комитет, и очень скоро священник получил известие, что они согласны этим заняться.

Священник уведомил всех нас, чтобы мы без промедления встретились с ним, потому что уполномоченный комитета прибудет к нему на Большую землю в назначенный день. Правда, в этот день волнение на море оказалось слишком сильным, и нам пришлось заместо этого просидеть в бухте Благополучия. Человек из комитета и священник встретились с нами, укрывшись от непогоды в месте, которое так и называлось – Скала священника. Кое-кто из островитян довольно часто укрывался возле тамошнего ручья, потому что как только задувает сильный ветер с севера, нигде за пределами Дун-Хына нет спокойной заводи, а этот защищенный ручей в то самое время становится чем-то вроде лагуны.

Едва мы дошли до истока ручья, оба благородных господина появились перед нами. Тебе бы они очень понравились. Оба выглядели прекрасно. Отец О’Гриффин всего неделю как покинул нас, пробыв в этих местах двадцать лет приходским священником. Он оказал нам очень серьезную поддержку в тот день. Где бы он сейчас ни был, пусть у него все будет хорошо.

Мы провели некоторое время, беседуя друг с другом, пока не договорились, что никаких белых будок больше не случится. Они простились с нами, ну и мы пожелали им всего доброго. Погода в этот день на море была не очень хорошая, да и на суше особенно радоваться нечему: северо-западный ветер со снегом бил в лицо людям и лошадям.

Когда мы достигли нашей родной гавани, все на Острове уже собрались узнать, какие мы принесем новости.

А в общем-то новости для них у нас были хорошие, ибо помощь Божья ближе двери. Мы с удовольствием поделились с ними добрыми вестями – не то что человек с козлиной бородой, который тоже уезжал неделю назад, но не привез ни единой стоящей новости.

На следующий день белую будку убрали, и вскоре после этого к нам с расспросами один за другим стали приезжать люди из комитета. Есть такое старое присловье, что помощь Божья ближе двери и часто самое худшее на свете, что только происходит с человеком, на деле оборачивается ему во благо. Так оно и вышло с белой будкой. И как бы ни были велики устремления сильных мира сего, сила Господа Всемогущего смиряет их от времени до времени.

Прошло немного дней, и на Остров направился глава комитета. Он обустроил себе жилище и проводил время, измеряя и распределяя землю. Я сам держал конец его межевой цепи. Он давал мне славный стаканчик спиртного каждое утро и каждый день – и, уверяю тебя, человек он прекрасный во всех отношениях, с которым в жизни было очень легко ладить.

Он записал наши имена, поскольку мы теперь у них в комитете числились арендаторами, и он желал знать, довольны ли мы тем и этим. С ним вместе был бригадир и всяческое снаряжение, их привезли из Дангяна на траулере. Траулер этот выручил немалые деньги на работах в Бласкете.

После того как чиновник объяснил бригадиру, что делать, он оставил его заниматься самой разной работой, но все равно наезжал с визитами время от времени и привозил плату каждые две недели. Короче говоря, хоть мы и думали, будто угодили в отчаянное положение с первого же дня, как за нами стали следить из белой будки, в итоге ангел небесный всех нас защитил, слава Богу.

Комитет полтора года работал на Бласкете, и почти все жители деревни у нас тоже работали каждый день. Плата наша была два шиллинга в день, что вполне хорошо, если сравнить с нашими собственными заработками. Я платил комитету семнадцать шиллингов за все свои земельные владения, столько и плачу до сей поры; а дедушка мой в старые времена платил десять фунтов. Сильно же, однако, изменилась жизнь.

Я давал бригадиру ночлег семь месяцев из того срока, что он проработал на этом Острове. Он всегда был со мною очень дружен, поскольку я умел справляться с такой работой, какую мало кто еще мог делать; к тому же я во всем шел ему навстречу.