Островок счастья

Он стремительно скользнул ей наперерез и загородил собой выход.

— Еще слишком рано, чтобы ложиться спать. Если ты уснешь сейчас, то проснешься задолго до рассвета.

Кэтрин чуть было не проболталась о предыдущей бессонной ночи, но вовремя прикусила язык: Кевин, несомненно, догадался бы о причине ее бессонницы. Поэтому она лишь пожала плечами:

— Ничего, я рискну.

— Не стоит. Давай лучше пойдем, погуляем.

— Ты что, шутишь? Я так устала! — И она подняла руку, чтобы демонстративно помассировать виски.

— У тебя начинает болеть голова, не так ли? Особенно в районе левого виска?

Застыв на месте, Кэтрин во все глаза поглядела на него.

— Откуда ты…

— По крайней мере, это не изменилось. У тебя всегда болит голова, когда ты очень устаешь. — Его светлые глаза неожиданно потемнели, и он с вызовом посмотрел на нее. — Прежде чем пойти спать, тебе необходимо расслабиться.

Как будто она могла расслабиться, когда он был поблизости! Осторожно обойдя Кевина, Кэтрин взялась за ручку двери.

— Расслаблюсь в душе. И тут же в постель.

Он опять загородил ей дорогу, но заговорил лишь тогда, когда она посмотрела ему в глаза.

— Я могу помассировать тебе шею, плечи, спину…

Голос у него был вкрадчивый, манящий, убаюкивающий, и Кэтрин почувствовала, как по тем частям ее тела, которые, по мнению Кевина, нуждались в его внимании, разлилось сладкое тепло.

— Нет, спасибо, — ответила она тихо.

— Кэти, — продолжая смотреть ей в глаза, сказал Кевин, — небольшой массаж шеи ровным счетом ни к чему не обязывает. Точно так же, как и один-единственный поцелуй.

Кэтрин так не считала.

— Прости, но я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — холодно ответила она.

— Я хочу сказать, что если ты не перестанешь быть такой нервной, колючей и отчужденной, мы никогда не сможем решить наших проблем.

5

Кэтрин воинственно подняла подбородок и сложила руки на груди. Разумеется, она понимала, что Кевин прав, однако события развивались с такой стремительностью, и каждый новый их поворот вызывал такое смятение в душе, что упрямство было ее единственной защитой. Так и не дождавшись ответа, он повторил свое предложение:

— Давай пойдем, погуляем.

Руки ее бессильно опустились, желание бороться пропало.

— Вовремя остановиться ты не можешь?

Он рукавом вытер выступивший на лбу пот, взъерошив свои светлые волосы, и улыбнулся.

— А я никогда и не пробовал. Пойдем, погуляем, и по дороге я расскажу, что случится, если я от тебя отступлюсь. Должен же я получить какую-то компенсацию за усилия по увеселению миссис Кринстон с сестричками.

— Миссис Кастонс, — поправила Кэт. — Ты произвел на них неизгладимое впечатление. Они приезжают сюда каждый год, и еще никогда ничем не были довольны.

— За исключением моей стряпни.

Несмотря на головную боль, Кэтрин улыбнулась.

— И сегодняшнего танцевального вечера. Вот уж не думала, что кто-нибудь моложе сорока знает все эти танцы.

Выражение его лица потеплело.

— Этим я обязан маме и сестре, особенно сестре. Она в свое время увлекалась старыми кинофильмами и захотела освоить все танцы тридцатых годов. Мне пришлось стать ее партнером.

— Сколько тебе тогда было?

Он поднял глаза к потолку:

— Лет двадцать, кажется. Но я всегда был дилетантом по сравнению с ней.

Глядя на выражение бесконечной нежности и любви, появившееся на его лице, Кэтрин почувствовала, как сердце ее учащенно забилось, пробуждая те части души, которые, как ей казалось, слишком устали, чтобы чувствовать что бы то ни было. С этой стороны она его еще не знала: как любящего сына и брата. И это пробуждало надежды и желания, которые ей решительно не нравились. Тем не менее, она уступила:

— Хорошо. Я пойду с тобой.

Он кивнул с таким видом, как будто другого ответа и не ожидал:

— Подожди меня в холле, я принесу твою куртку. Стало прохладно.

Кевин помог ей надеть куртку и, пока она поправляла рукава, поднял тяжелую волну ее волос, чтобы высвободить их из-под воротника. Сделав это, он не отошел, и Кэтрин замерла. Осторожно повернувшись, она увидела, что он продолжает держать ее отливающие синевой волосы в своих ладонях.

— Два года я как сумасшедший бросался за каждой женщиной с такими волосами, думая, что это ты, — негромко, как будто обращаясь к самому себе, сказал он, заглядывая ей в глаза. — Я был идиотом. Ни у кого больше не может быть таких волос.

В волосах нет нервов, они не могут чувствовать, Кэтрин это знала, но явственно ощутила, как по ним пробежал электрический разряд, заставивший ее зябко поежиться и, мягко высвободившись, сделать шаг в сторону.

Руки Кевина безвольно опустились, но он тут же поднял голову и расправил плечи.

— Идем?

Постаравшись, чтобы это прозвучало беззаботно и беспечно, она спросила:

— Куда мы направимся?

— Наши три неукротимые дамочки сейчас на пляже, — мягко улыбнувшись, сказал он. — Выберем противоположное направление.

— Вдоль аллеи, ведущей в сад, горят фонари. Мы можем пойти туда.