Островок Вневременье

Вася Неторопливый Островок Вневременье

Предисловие получилось долгим, но без него эти записки динозавра останутся целиком понятными разве что мне самому. Тем, кто не любит, когда их долго вводят в курс дела, расскажу вкратце: мы тоже были.

В восемьдесят шестом, к окончанию школы, я видел тот огромный мир, что принадлежит исключительно нам, молодым. Нам, моделям образца конца шестидесятых —начала семидесятых годов. Новенькие, чистенькие, сверкающие лаком, мы стояли на школьной площадке в ожидании первых десятков километров собственного пробега и смотрели на проезжающие за оградой дряхлые машины. Они пыхтели дымом, скрипели кузовами, тормоза их визжали при каждой остановке. Каждый из нас хотел стать ученым, инженером, художником. Никто не сомневался, что институт – необходимая начальная ступенька на пути к вершинам совершенства. У новеньких, только что сошедших с конвейера советского образования моделей даже мысли не возникало, что и эти старенькие машины тоже были молоды. Не приходило нам в голову, как молодые выпускники-идеалисты превращаются в слесарей-сантехников, уборщиков, мусорщиков. Человек обязан носить белую рубашечку и думать о великом, творить будущее. А всю простую работу обязан выполнять малоинтересный невидимый народец, который возникает чуть ли не из пробирок.

А потом навалилось будущее, разметало мечты и идеалы. Кто-то прозябает в офисе, кто-то чинит батареи, кто-то отрастил звезды на погонах, а некоторые и вовсе спились. Никто не перешагнул через обыденность, не стал кем мечтал быть. Смею утверждать это, ибо тогда придется признать, что мечты их были убогими. А это вовсе не так. Через годы и сотни тысяч пройденных километров наш лак потускнел, мы покрылись ржавчиной, иногда сбоит движок, гремит подвеска, скрипит панель. Да и в багажнике чаще лежит заготовленная на даче картошка. Она, как впрочем и груз знаний, вовсе не предполагает открытий, а заставляет чаще подкачивать колеса.

Я стал пробирочным гномом в девяностых: незаметным для многих, ковыряющимся с оборудованием на чердаках и в подвалах. Не сразу. Несколько профессий и работ спустя. Но результат от этого не получился менее прозаическим: я стал как раз тем человеком, кто скользит вдоль вашего сознания. Невидимка в робе, живущий по своим законам и представлениям о мире. Тот, кто заставляет вас думать, что функционирование техники вокруг – вещь сама собой разумеющаяся. И что странно и страшно – мне однажды понравилось этим заниматься, быть таким. Я настолько тщательно и вдумчиво строил себе на этой улочке тюрьму, что почти преуспел. Даже стал начальником со своим креслом, секретаршей и подчиненными. Именно тогда и ощутил, что иду по колее в очень скучное никуда. «Дом – работа, работа – могила». Я превращался в невидимку для себя самого, и никакие сотворения дополнительных реальностей не помогали. Не получалось вывернуть колеса и выбраться. Сны о былом и всякое сочинительство только заставляли скользить покрышки по глине реальности.

Однажды под новый две тысячи десятый год я увидел сон о местах, о городе, где никогда доселе не бывал. Проснулся, сел в самолет и слетал в мир, где иной язык, иные правила и законы. А потом продал в России все, забрал семью, книги и уехал. Конечно, довольно спонтанно и случайно произошел выход, но так бывает, когда движешься в колее: машину вдруг выбрасывает, разворачивает поперек дороги. Маневрировать приходится очень внимательно и аккуратно, чтобы не только выровнять тачку, но и при удобном случае вырулить на асфальтированную дорогу, что проходит совсем рядом. Или нырнуть в другую колею, если не повезет. Так уж оно случается. Счастлив ли я теперь? Скажем так: чаще бываю счастлив, чем дома, но мои радости куда проще. Счет, скорее всего, равный, но обратно не хочу.

Писал текст безо всякой оглядки и не опасаюсь обидеть власть имущих. В связи с вышеизложенным я бы не советовал судьям и критикам давиться вот этим новеньким супом от меня любимого. В нем плавает куда больше ингредиентов, чем одинокий капустный лист. Короче, если варево не покажется вам вкусным, то даже не окунайте в кастрюлю половник. Тем же, кто рискнет-таки дочитать, но не поверит, – предлагаю открыть старый атлас автодорог, а не мучить гугльмэпс.

Не только о дорогах и машинах мой текст. Наверное, это ностальгия по ушедшим девяностым, которые для многих молодых ребят, кто не родился с золотой ложкой во рту, навсегда осталось великолепным временем надежд и возможностей. Даже нереализованные, они и по сю пору остаются прекрасными. Потерянными или лихими для большинства из нас они уж точно не были.