Островский в Берендеевке

Пьеса Чаева читалась легко, с интересом и была сценична. Она предназначалась для бенефиса К. Н. Полтавцева, и он постарался скорее получить разрешение на ее постановку, прибегнув к содействию А. Н. Островского. Тот в октябре 1864 года писал в Петербург Ф. А. Бурдину: «Полтавцев просил тебя похлопотать о комедии Чаева». В конце 1864 – начале 1865 г. «Сват Фадеич» с успехом шел в московском Малом и петербургском Александрийском театрах. Один из рецензентов писал: «По нашему мнению, «Сват Фадеич» – пьеса хорошая, серьезная, без бенгальских эффектов, пьеса, про которую с похвалою можно сказать, что «здесь русский дух, здесь Русью пахнет», ибо в ней действительно увидите русских людей не по чудным словам, а по их духу и характеру».

Александр Николаевич Островский в 1864 году сам работал над комедией «Воевода, или Сон на Волге», главный герой которой посадский Роман Дубровин вынужден бежать от притеснений воеводы в те же костромские леса и стать разбойником Худояром. Поэтому тема и демократическая направленность «Ивана Фадеича» была созвучна великому драматургу, а использованные в пьесе народные предания особенно близки. Островский заключил, что пьеса дает благодатный материал для создания на ее основе оперного либретто, куда можно органично вплести собранные в Щелыкове богатые фольклорные источники – песни, пословицы…

Работу над своим «Сватом Фадеичем» Островский начал в 1865 году. 3 декабря 1865 г. он посетил приехавшего в Москву Чаева – очевидно, тогда они окончательно согласовали условия переделки пьесы в оперное либретто.

Симптоматично, что Александр Николаевич обращался с авторским текстом Чаева очень добросовестно. Опытный литератор, он избегал, конечно, рабского следования сюжету пьесы, но сохранил ее остов и канву. Образ главного героя Ивана Фадеича у него обрисован более скупо, чем у Чаева, без каких-либо прибавлений. Вместе с тем Островский заметно усилил демократическую направленность пьесы. Фадеич в либретто предстает открытым заступником за крестьян, которые, в свою очередь, активно поддерживают его в борьбе с властями.

«Как за каменной стеной ты за нами. Знай, гуляй, Только нас не забывай», – поучает его один крестьянин. Но возможности крестьян ограничены. Островский ввел в либретто сцену, отсутствующую в пьесе, – беседу атамана с мельничихой. Та сетует:

«Нам житья за тобой, бедным сиротам, А беда за тобой ходит по пятам. Накормить, приютить мы тебя не прочь, От беды защитить нам тебя не смочь».

«Знать, тебе не уйти каменной тюрьмы, От людского суда не защита мы».

Чаев в своей пьесе не подчеркивал историческую обреченность борца-одиночки, каким, в сущности, являлся Иван Фадеич, наоборот, вырвав его из ситуации и противопоставив ему не систему власти, а одного доброго исправника, он как бы предлагает читателям и зрителям сделать вывод, что и в будущем атаман сможет благополучно расстраивать все козни против него. Фадеич Островского понимает свое конечное бессилие в борьбе с властями:

Как-то век дожить, домаяться,
Одолели власти земские,
Надоели злые сыщики,
Не дают покоя – отдыха,
Заложили все дороженьки.

Трактовка образа атамана, данная в оперном либретто, звучит исторически достовернее.

* * *

В своей пьесе Чаев намекал, что его Иван Фадеич имеет реального прототипа, о котором сохранились предания в Нерехтском уезде, где он подвизался в недавнем прошлом. Действительно, существование атамана с таким именем можно считать доказанным. В 1861 году в ряде номеров «Костромских губернских ведомостей» был опубликован пространный очерк редактора неофициальной части этой газеты Николая Абрамовича Полушина «Атаман Фадеич», написанный на основании извлеченного из архива судебного дела 1791 года. В очерке приводится подробная характеристика Ивана Фадеича.